– Рарик, имей совесть! – обратился к коню Михаил Олегович, попутно запихивая рыжую морду обратно вглубь денника.
Мы угостили коня заветными яблоками, высыпав в кормушку почти четверть пакета. Мама минут пять непрерывно чесала ему шею, приговаривая, какой он хороший. Я тоже погладил рыжего, но пока предпочёл рассматривать его на расстоянии.
Не знаю, что меня поразило больше: размеры коня, или то, как уверенно общается с лошадью моя трусиха-мама, которая порой отмахивается от пролетающей мимо на расстоянии полутора метров бабочки.
Михаил Олегович увел маму в дальний конец конюшни, в кабинет администратора. Там они должны оформить посещение. Я потом к ним подойду. А пока мне очень хотелось поближе рассмотреть того коня, про которого так душевно говорил хозяин клуба.
Взрослые ушли, а я остался стоять посреди прохода и таращиться на удивительную картину, которая так резко впечаталась в мою память, что я могу в мельчайших подробностях увидеть ее и сейчас, спустя много времени.
На дальней стене денника – большое окно, в которое бьет яркое, едва начавшее свой путь к горизонту, солнце. Пол застелен кремово-белыми пушистыми опилками. И силуэт коня на светлом фоне оконного проема. Фигура лошади не темная, как ожидалось. А золотисто-медовая или скорее цвета темного янтаря.
Я подошел к двери и приблизил лицо к прутьям решетки. Раритет был занят – уткнулся мордой в кормушку и выбирал последние ароматные кусочки. На его губах висели клочья пены: он так плямкал сладкую мякоть яблок, что превратил ее полностью в сбитое фруктовое пюре.
Продолжая вылизывать внутренности кормушки, конь, казалось, совсем не обращал внимания на свидетеля его трапезы. Но я с удивлением увидел, что его глаз уставился на меня и с любопытством наблюдает за мной.
Такое бесцеремонное разглядывание привело меня в оторопь. Я знал, что это всего лишь животное, пусть и большое. Но чтоб во взгляде неразумного существа увидеть любопытство и ожидание? Честно говоря, я был не готов к такому. А тут…
Конь оторвался от кормушки и поднял голову. Теперь его глаза смотрели на меня свысока. С интересом, с легким вызовом, как мне показалось. Бред! Ну какие эмоции могут быть у животины?
Пару минут мы стояли и смотрели друг на друга. Рыжий медленно опустил голову и немного вытянул нос в мою сторону. Странно… Передо мной стояла махина, выше меня ростом, а у меня не было ни капли страха. От коня веяло дружелюбием и любопытством.
Я тихонько поднял руку и отодвинул щеколду. Все мое тело было готово отшатнуться при малейшем резком движении Раритета. Но он даже не переступил ногами, лишь ноздри дрогнули, раздуваясь.
Медленно приотворив дверь денника, я заглянул в образовавшуюся щель. Конь спокойно стоял, слегка взмахивая хвостом. Ну что, рискнем? Я приоткрыл дверь шире и встал в проеме. В животе забегали мурашки, а ноги стали ватными. Сейчас эта зверюга как ломанется в открытую дверь… и мамина больница станет мне родным домом на ближайшие полгода.
Но – странное дело. Конь навострил уши и всего лишь доверчиво протянул ко мне свой мягкий нос. Моя рука сама поднялась и ладонь легла на бархатистое белое пятнышко между ноздрей. Кожу запястья защекотало мягкое дуновение. Рарик шумно выдохнул и слегка поддал мою ладошку, словно пожал мне руку.
– Привет, хороший.
Я даже удивился своему голосу. Так получилось дружески и нежно. Никогда не думал, что умею так говорить. Всегда считал, что такие телячьи нежности – это только для девчонок. А поди ж ты, для этого рыжика у меня нашлось подходящее выражение.
