Два шпиля - страница 27

Стоял самый разгар мореходного времени года. Негостеприимные северные воды, изобилующие непредсказуемо меняющимися стремительными течениями, скрытыми под водой скалистыми грядами и коварными странствующими айсбергами не могли полностью отпугнуть мореплавателей. Северные пираты к острову синих гигантов захаживали регулярно; сейчас же кроме их крутобоких драккаров на якорь у южного побережья часто вставали изящные галеи купцов империи Йар. Многовесельные шлюпки доставляли на остров рабов, муку, сухари, специи, ткани, посуду, железные и стальные инструменты, оружие, утварь, а обратно уплывали тяжело загруженные свинцом, солью, тюленьим жиром, ворванью, китовым усом и моржовой костью.

Из года в год множество бухт и бухточек, на которые скалистыми, спускающимися прямо в волны гребнями разделялось всё восточное побережье острова, давали приют сотням тысяч морских котиков, тюленей и моржей, приплывающим сюда на брачный сезон. За считанные дни широкие галечные берега покрывались лоснящимися чёрными, бурыми и серыми тушами, и шум прибоя тонул в многоголосом хриплом реве дерущихся и спаривающихся животных. Гигантскими валунами среди них выделялись звероморжи, вдвое превосходящие размерами своих обычных сородичей. После нескольких дней гона звери исчезали в свинцовых волнах, чтобы уступить место второй, ещё более многочисленной волне. Третья волна была уже не столь обильна; её составляли более слабые животные, опоздавшие к первому и второму приплыву. Именно на них, по веками соблюдающемуся закону, синие гиганты и вели ежегодную охоту. Люди-рабы усеивали берег, свежуя и разделывая тысячи туш, растягивая для просушки и засаливая шкуры, наполняя бочки жиром и солониной. Отдельно обрабатывалась моржовая кость, представляющая основную меновую ценность; за клык звероморжа, длиной в человеческий рост, можно было купить дюжину рабов. На звероморжей гиганты охотились сами с помощью своих медведей.

После большой охоты наступало время китобоев, уходящих в море на небольших вельботах из тюленьих шкур. Бывало, что загарпуненный кит утаскивал вельбот далеко за пределы видимости, и он не возвращался более; иногда раненное животное бросалось на таран и ударом головы разносило вельбот в щепки. Но в основном мастерство китобоев, обучающихся с ранней юности, одерживало верх над дикой мощью подводного великана, и громадную тушу буксировали к берегу. Было время, когда Роктар удивлялся: почему китобои, отплыв от берега, не уходят в море, на свободу, к новым землям? Теперь он понимал, что шансов преодолеть тысячи миль бурлящих штормами волновых просторов на маленьких, беспарусных вельботах у людей, не умеющих ориентироваться в открытом океане и не имеющих запасов пресной воды, менее чем ничтожны. И всё же временами ему казалось, что сам он мог бы рискнуть…

Свобода всегда казалась Роктару прекрасной и непостижимой сказкой; жажда познать новую жизнь, новых людей, новые земли и возможности жила в нём с раннего детства. Белемир говорит, что свобода – осознанная, внутренняя потребность, и она нужна не всем и не всегда… Роктар раньше считал, что принял бы свободу на любых условиях, а сейчас вдруг понял, что не хочет покидать остров без Арии.

При воспоминании об Арии юноша в который раз почувствовал, как кровь приливает к щекам и ушам. Нечастые минуты телесной близости по-прежнему были исполнены для них того же душевного трепета и волнующей новизны; душой же и мыслями они, казалось, не расставались ни на миг.