В III веке н.э. в Риме жил поэт Оптатиан Порфирий, который свободно владел всеми тремя типами стиха (акростих, мезостих и телестих, где слова составляются из последних букв строк). Он прославился также своими комментариями к Горацию.
Вот что о Публии Оптатиане Порфирии пишет Мережковский: «Написал он на своем острове поэму в прославление императора центонами из Вергилия: отдельные стихи древнего поэта соединялись так, что выходило новое произведение. Этот головоломный фокус понравился при дворе: Оптатиан угадал дух века. Тогда приступил он к еще более удивительным фокусам: написал дифирамб Констанцию стихами различной длины, так что строки образовали целые фигуры, например, многоствольную пастушью флейту, водяной орган, жертвенник, причем дым изображен был в виде нескольких неравных коротеньких строчек над алтарем. Чудом ловкости были четырехугольные поэмы, состоявшие из 20 или 40 гекзаметров; некоторые буквы выводились красными чернилами: при соединении красные буквы внутри четырехугольников изображали то монограмму Христа, то цветок, то хитрый узор»…
А с византийской поэзией авторы «Слова» были хорошо знакомы. Книги Оптациана, как и экземпляр книги Маври, могли быть, например, в библиотеке св. Евфросинии Полоцкой, известной интеллектуалки, причем родной тетки будущей великой княгини Марии Васильковны. Ведь Евфросиния открыла школу для девочек, в которой, возможно, получила образование и юная будущая великая княгиня. Роль св. Евфросинии в развитии древнерусской культуры XII века велика. Среди тех, кто попадал в ее орбиту был и Изяслав Мстиславич, волей которого был поставлен митрополитом Климент Смолятич. Поскольку все это (и обучение Марии, и поставление Климента митрополитом) происходило практически одновременно, можно думать, она и тут была в центре событий. Фактически литературно-политико-религиозный «кружок», где главными лицами впоследствии станут Изяслав Мстиславич, Климент Смолятич («Боян») и Мария Васильковна, мог быть и создан св. Евфросинией. Она была поразительной фигурой в Древней Руси. Н.С.Серегина, доктор искусствоведческих наук, также считает, что перу Марии Васильковны, которую она тоже признает автором «Слова о полку», принадлежит также акафист, посвященный Евфросинии. Список этого, вероятно, второго произведения Марии Васильковны, сохранился. И образный язык «Слова о полку» узнается искушенным читателем:
Придите, любомудрении,
песнеми богокрасными
воспоимо достохвални и смирении
Евфросиние всечестне
и осеняющи древа
неизреченно копанное
корение роусскои земли…
Молю же вы, братие,
нелениви боудемъ
в нощи, в день молящися
небесному и земномо Творцоу
яко доухъ святыи послет вождение
и совокоупление блаженнеи Ефросинии
и нас избави от сети вражия
и спасеть доуша наша.
Акафист написан, по всей видимости до «Слова о полку», после смерти Евфросинии в 1173 г.
Очевидно, проблема поиска новых лабиринтов и разгадка внутренней тайнописи «Слова» связана с реконструкцией страниц. Я считаю эту задачу выполнимой и предлагаю реконструкцию первых трех листов. Думаю, именно первые листы рукописи страдают от времени больше всего. Конечно, это лишь начало работы…
Открываем «Слово о полку» и начинаем читать. И… ничего не понятно. Непонятен не древний язык (часто тут же приводится перевод), но – смысл. Не лепо ли начать как древний певец Боян? Но нет, не будем начинать как Боян! И сразу же автор растекается мыслью по древу в безмерных похвалах Бояну. Он-де и скачет соловьем, и умом летает под облаками, ему стоит возложить пальцы на струны, и те сами сразу начинают рокотать… Так может, все же начать (да и продолжить) как Боян? Ведь лепо же (лепо – гармонично, красиво, правильно и т.д.). Но нет: начинать надо по былям нашего времени, а не по «замышлениям» Бояна.
