– Сейчас из этого окна нельзя выпрыгивать, мы окажемся в Нарове – астральном городе, окно – это туда выход, а чтобы в ближайшее отражение попасть, надо через входную дверь и по ступенькам – тогда мы в Москве окажемся, и, надеюсь, без деформаций, в противном случае, даже в случае малейшего искажения, мы адрес на доме прочесть не сможем. Чтобы окончательно удостовериться, надо мое тело рассмотреть: если лицо мое и пропорции не искажены, значит мы правильно вышли.
Аня с Андреем пошли к дивану и внимательно рассмотрели лежащую на нем фигуру и сам диван.
– Видишь, – внимательно окинул лежащего Андрей, – это действительно мое тело без искажений, и главное, одет так же, как заснул – в трениках и футболке, а то часто бывает – вроде бы и я, а одет по-другому и это значит, что ты не в ближайшем отражении, и что шельт немного дальше проскочил, не говоря уже о тех случаях, когда это вовсе не твое лицо и все пропорции нарушены. Это уже совсем промах, и ничего соответствующего текущему моменту в Энрофе ты не увидишь. Тут как в игре в испорченный телефон – чем дальше от ведущего, который произнес первую фразу – тем меньше сходства. А если мы хотим адрес правильно прочитать, надо находиться предельно близко к оригиналу. Ладно, пошли к выходу.
Аня с Андреем пересекли комнату, подошли к двери и Аня машинально потянулась к дверной ручке.
– Не надо, – усмехнулся Андрей, – как же ты дверь откроешь, если в астральном теле находишься? Надо насквозь проходить. Ты что, первый раз в астрале?
– Да нет, – смутилась Аня, – у меня весьма сложная история. Эта способность ко мне совсем недавно вернулась. Я в детстве часто в астрал выходила, а потом был длительный перерыв. В общем я немного подзабыла все эти особенности астрального мира.
– Странно, – вернулся Андрей к оставленной вроде бы теме, – что-то тут не так. Я ведь много лет с твоим эйдосом общаюсь, а сейчас выясняется, что ты все эти годы в астрал не выходила. Кто же тогда ко мне является, если не ты? Я ведь уже давно научился отличать подделку от оригинала, и вижу, что ты не замаскированная эфирная сущность, а настоящая. И, тем не менее, что-то не так. Скажи, где и когда мы с тобой в этой жизни впервые встретились?
– У моря Вечности, – с некоторым напряжением все-таки вспомнила Аня, – помнишь из детства
света пургу
мальчик и девочка
на берегу…
Эту встречу я помню, но дальнейшие события всплывают лишь фрагментарно… я как бы себя на долгий срок потеряла… мне почему-то сейчас трудно тебе это в подробностях рассказывать, что-то на меня давит.
– Это обычное состояние, – сказал Андрей, – пока ты в комнате, голова как-то не так работает. Сейчас-то ничего, а когда я только начал выходить из тела, почти ничего не соображал – как во сне. Вот когда выйдем на открытое пространство, тогда и голова очистится. Ты наверное заметила, что мы как-то не так разговариваем, как хотелось бы – и сердечности не хватает.
– Это уж точно, – сказала Аня, – надеюсь, на улице сможем нормально поговорить, а может и вспомнить удастся больше, чем сейчас…
Аня с Андреем прошли сквозь дверь (она вспомнила, что в прошлом не раз испытывала это необычное чувство протискивания сквозь рыхлую среду) и оказались в темной смежной комнате чуть меньше предыдущей, где на широкой двуспальной кровати виднелась чья-то фигура, трудно различимая в потемках.
– Это тело моей жены Лены, – с некоторым пренебрежением сказал Андрей, – к сожалению, с ее душой мне ни разу не удалось вступить в контакт, она абсолютно непрошибаема. Вернее, сейчас не удавалось, а когда-то, лет пятьсот назад, она была более одухотворена. Впрочем и тогда у нас были весьма непростые отношения.
