– Многое изменилось, Джим.
Джим Оливер оглядел «Кафе Рика».
– Это чертовски верно. – Он показал на бокал с ромом. – Но кое-что осталось прежним.
– Привычка – вторая натура. Могу я тебя угостить?
Оливер пожал плечами:
– Находясь в Риме…
Уолт махнул официантке:
– Еще два, пожалуйста. «Хампден Истейт» повышенной крепости со льдом.
– Без проблем, – сказала официантка с приятным ямайским акцентом.
Она пошла к бару, а Уолт повернулся обратно к Оливеру.
– Это дорогое дерьмо. Полагаю, счет оплачивает Бюро?
– С чего ты это взял?
– Потому что, если ты сидишь напротив меня в скальной таверне в Негриле, на Ямайке, то Бюро чего-то хочет. И если это официальная встреча, бюро может оплатить счет.
Оливер снова пожал плечами:
– Почему нет? Это меньшее, что мы можем сделать.
У толпы вырвался коллективный вздох, когда ныряльщик встал на платформе, примостившейся высоко на березе. Сжав ноги вместе, он набрал воздуха в грудь и вытянул руки в стороны, как на распятии. Затем согнул колени и прыгнул. Его тело исполнило медленное обратное сальто, пока он несся навстречу воде, за две полных секунды преодолев тридцать метров, прежде чем войти в воду ногами и исчезнуть в кобальтовой воде, почти не подняв брызг. Толпа разразилась восторженными криками.
– Должен признать, – сказал Оливер, переведя взгляд с действа обратно на Уолта, – в данный момент пенсия выглядит весьма привлекательно.
– Принудительная пенсия. Помнишь? Вы заставили меня уволиться. Но мне понравилось. И, Джим, я очень счастлив здесь, в своем уединении.
– Да ладно, Уолт. Сорокалетний мужик в самом расцвете сил целыми днями пьет в одиночку в баре на Ямайке? Ты не счастлив, ты гребаное клише.
– Что бы ты обо мне ни думал, просто знай: мне неинтересно.
– Разве так обращаются со своим старым боссом? Я добирался сюда, чтобы увидеться с другом и поболтать.
– Это меня и беспокоит.
Официантка принесла их напитки, и Оливер поднял свой бокал.
– За старых друзей?
На мгновение Уолт заколебался, а потом тряхнул головой и выдохнул накопившуюся тревогу.
– Проклятье, Джим. Рад тебя видеть.
– И я, приятель.
Они чокнулись и сделали по глотку рома.
– А теперь перестань валять дурака и расскажи, чего ты хочешь.
Лицо Оливера осталось невозмутимым.
– Это связано с делом, которое ты расследовал. Нам нужна кое-какая помощь.
– Я не расследовал дела для ФБР. Я собирал информацию.
– Это дело было до того, как ты пришел в Бюро.
– До того, как я пришел в Бюро? Это слишком давно, мой друг.
Оливер кивнул:
– Двадцать лет.
Уолт прищурился:
– Какое дело?
– Кэмерон Янг.
– Ого. Вот это привет из прошлого.
– Так ты его помнишь?
– Конечно помню. Это было мое первое убийство. Богатый писатель обнаружен повешенным голышом на своем балконе в Катскильских горах. Картинка до сих пор выжжена в моей памяти.
Вдобавок к месту преступления Уолт помнил и другие аспекты дела. Он начал свою карьеру в правоохранительных органах как полицейский в Бюро уголовных расследований штата Нью-Йорк, прежде чем подняться до оперативно-разыскного подразделения в зрелом возрасте двадцати восьми лет. Убийство Кэмерона Янга было его первым самостоятельным делом. Поскольку жертвой стал известный писатель, первое расследование Уолта проходило под пристальным вниманием средств массовой информации. Каждая находка становилась достоянием общественности, и предел допустимой погрешности был очень мал. Уолт с самого начала знал, что ему нельзя ошибаться. И он не ошибся. Он провел тщательное расследование и собрал улики по всем правилам, без халтуры. Ухищрениями занимались те, кто стоял выше него.
