– Здравствуйте, Станислав, – вежливо улыбнулась мама, – Валера, наверное, в огороде.
И мальчишку будто унесло волной. А ещё через пару минут в сенях послышался топот уже четырёх ног.
– Что, прям в берёзу в поле? – услышала Вика голос брата.
– Да! Она чёрная и дымится!
– Вообще-то, – вдруг тон Валерки стал очень важным, – молния прям в наш дом попала.
– Хорош выдумывать.
– Я тебе тремя сникерсами клянусь. Смотри.
В комнату завалились мальчишки, похожие словно братья. Оба тёмные, кареглазые. Только Стасик был чуть потолще, а Валерка худой, как щепка. Их частенько путали, хоть все проказы они устраивали вместе. Но для усиления близнецового эффекта они даже старались одеваться одинаково.
– Видишь, – кивнул Валерка на стены, что поверху словно вымазали углём, – это от молнии. И света у нас нет, и телека, – на последних словах Валька помрачнел.
– У нас света тоже нет, – с деловым видом заявил Стасик.
– У всей деревни нет! А молния попала в нас! – терпение мальчишки кончалось, – Не веришь?
– Ладно, верю. Только это – ничего интересного. У вас пожара нет, – совершенно спокойно парировал пацан.
– Да, жалко, что не загорелось, – вздохнул Валька.
– Ага, а берёза на горе горит! То есть, сгорела уже, пока мы тут болтаем. Поехали смотреть! – и Стасик, схватив друга за локоть, утащил в сени.
– Мам, мы на гору, до берёзы, – успел крикнуть Валерка на ходу.
– Осторожнее! – мамино напутствие, если и было услышано, только как пустой звук.
Солнце уже вовсю припекало, возвращая лето, словно и не было никакой грозы. Когда мама и Вика вышли на улицу, пацаны уже были в дальнем проулке. Мелькнули их ярко-синяя и голубая футболки, блеснули спицы и мальчишки скрылись за поворотом.
А на склоне далёкого холма чернела царапина, словно кто-то неудачно черкнул тушью на безупречном, жёлто-зелёном полотне великого художника Июня. В редко-облачное небо от царапины поднимался серый дымок.
А раньше там росла берёза. Огромная, старая, раскидистая. Берёза – загадка, берёза – призрак, луговая забава фата-морганы. Такая далёкая, что в полуденном зное крона дерева расплывалась неясными синими очертаниями. Поутру крутой склон холма закрывал её от восходящего солнца, закрашивая малахитовой тенью весь луг до самого леса. И лишь на закате берёза одевалась золотисто-персиковой пыльцой и становилась реальной. Теперь на её месте остался лишь обугленный, дымящийся ствол.
Вика с лёгкой грустью осознала, что очень завидует мальчишкам. Нет, сгоревшее дерево её не интересовало, а вот возможность сбежать куда глаза глядят, ехать пока не занемеют запястья, крепко держащие руль, пока не заноют икры на крутом подъёме, пока не появится из-за склона новая гора или стремительный спуск, манила и не давала покоя.
– Мам, я тоже поеду кататься, а одежду завтра разберу, ладно?
– Пригляди там за мальчиками.
– Вот ещё. Не маленькие.
Озеро с часами.
Во дворе Вику ждал старенький, но крепкий, ещё папкин, с «высокими» колесами велосипед «Десна». Сколько было восторженных вздохов и радостных визгов, когда она – пятилетняя, восседая на детском сиденье впереди, вцепившись в руль где-то посередине, и папа, уверенно и спокойно крутящий педали, меряли оборотами звёздочки все тропки и дорожки деревни. А потом девочка научилась кататься сама и получила велосипед в наследство.
Ах, эти велосипедные путешествия. Лет с одиннадцати, когда Вике было разрешено «заглянуть за горизонт», они стали единственным её развлечением в деревне. Конечно, в соседнем Колково по выходным устраивали сельские дискотеки, но Вику туда совершенно не тянуло. Пить пиво и общаться с местным контингентом – сомнительное удовольствие. Вике больше по душе были головокружительные и сердцезамирательные спуски с крутых окрестных гор и подёрнутые голубоватой дымкой новые загоризонтные пейзажи.
