– Возможно, и бытовуха, как ты говоришь. Но тут одна особенность – через три дня в квартиру этого парня залезли и украли кое-какие его вещи. А это что, совпадение?
– Таня, – Мельников приложил ладонь к горлу, – у меня эти кражи – во где сидят. Да, сейчас по городу кто-то орудует, почерк везде почти одинаковый. Им-то какая разница, куда залазить – было бы что взять.
– А что они берут в основном? – осторожно поинтересовалась я. – И почему ты думаешь, что это воришки из одной серии?
– Берут в основном бабки, валюту, золото, изредка мелкие вещи – видеотехнику, магнитофоны.
– А может быть, работает один человек? Поклажа-то невелика, с такой и один справится.
– Может, и один, но очень крупно. Наобум не лезет, конкретно знает, у кого что взять. Один-то может и промахнуться. А этот впустую не лазит. Пока что круг потерпевших – люди солидные и зажиточные.
– А как же он внутрь попадает? Ведь у солидных людей и двери наверняка навороченные.
– Видимо, в группе есть специалист по замкам. Он и сейфы домашние щелкает как орешки. – Тут Мельников остановился и продолжил очень медленно и задумчиво: – А ведь сейфы у многих потерпевших импортные, где же он мог узнать их схемы? Наверняка же не в журнале «Юный техник».
– Да, любопытные дела творятся в городе. А свидетели есть?
– Практически нет, – раздраженно ответил Андрей. – Ведь все бабушки переквалифицировались. Теперь на базарах сидят – торгуют. Нет бы, как раньше, у подъездов вахту несли.
– А ты бы с ними разъяснительную беседу провел или платил бы за дежурство на лавочке, – съехидничала я.
– Да, одни потерпевшие и никаких зацепок, – вяло подвел итог Мельников.
– Андрей, подготовь мне, пожалуйста, список этих олухов, что у стадиона дрались... А хочешь, зацепочку дам?
Было очевидно, что у Мельникова зависало много нераскрытых краж и что ему было не до драк между бушующими фанатами.
– Давай, – он внимательно посмотрел на меня.
– Знаешь, ты все-таки сопоставь два факта. Случай на футболе, а затем ограбление квартиры погибшего парня. Я и сама этот клубочек не распутала – но смерть этого парня не случайна.
– Лихо ты закручиваешь, Татьяна. Тебе бы к нам в сыск с такой прытью.
– Это ты мне уже предлагал. У вас ведь прессинг, тонна дел, а я люблю свободный полет. Обмозговывать и терпеливо вести одно дело. Да и не за всякое дело я берусь. А у вас ведь не дадут сачковать и творческие планы реализовывать.
– Ни за что, – Мельников вздохнул. – Ладно, фамилии и адреса этих бойцов я тебе дам. А вообще-то драка и кражи как-то не увязываются вместе. Но, если хочешь, дерзай.
Я решила не повторять свои доводы, может быть, я действительно что-то нафантазировала и зря соединила эти факты воедино. Но подозрительное и плутоватое поведение фотографа Димки Крутикова наводило на мысль о его причастности и к кражам, и к смерти Киселева.
Фотограф Дима Крутиков... Фотограф... лаборатория...
Я вдруг поняла, что допустила непростительный ляпсус. Ведь о лаборатории может что-либо знать мать Киселева, я так хотела скрыть свою осведомленность о деле ее сына, что не спросила ее об этом. Мельников хотя и привык к моим внезапным озарениям, но всегда язвил насчет запоздалого их наступления.
Я пристойно попрощалась с ним, торопливо села в машину. У меня в мозгу словно что-то щелкнуло и стало проясняться. Боясь спугнуть интуитивную догадку, я с азартом и нетерпением устремилась к Киселевой. Для полной картины мне не хватало только охотничьего рога и гончих для погони за удачной идеей.
