– Да говорите же! – крикнул господин де Монтгомери.
– Мой милый граф, – продолжал господин де Ланже, – мы все расскажем вам, ибо больно видеть вас обманутым. Но расскажем мы при условии, что вы примете весть по-философски, то есть весело. Ведь все это не стоит вашего гнева, уверяю вас, тем более что гнев этот в данном случае совершенно бессилен.
– Посмотрим, говорите, – ответил сухо монсеньор.
– Дорогой граф, – сказал тогда господин де Бутьер, самый молодой и самый безрассудный из трех, – вы знаете мифологию. Вам известна, конечно, история Эндимиона. Но сколько лет, по-вашему, было Эндимиону ко времени его романа с Дианой Фебеей? Если вы полагаете, что ему было около сорока, то вы ошибаетесь: ему не было и двадцати, борода у него еще только пробивалась. Вот почему сегодня вечером Эндимиона нет в Лувре, богиня Луны закатилась и стала незримой, вероятно из-за дождя, а вы находитесь дома, монсеньор де Монтгомери, из чего следует, что мы выиграли все три пари. Да здравствует веселье!
– Доказательства? – холодно спросил граф.
– Доказательства? – повторил господин де Ланже. – Но вы можете пойти за ними сами. Ведь вы живете в двух шагах от богини Луны.
– Это верно. Спасибо, – сказал граф и встал.
Троим гостям пришлось тоже встать. Строгий и мрачный вид господина Монтгомери напугал их.
– Вот что, граф, – сказал господин де Сансэр. – Не вздумайте делать глупости, не будьте опрометчивы и помните, что связываться со львенком так же опасно, как и со львом.
– Будьте спокойны, – ответил граф.
– Но вы ничего не замышляете?
– Будет видно.
И с этими словами он проводил их до двери, или, вернее, выпроводил за дверь. Вернувшись, он приказал Перро:
– Плащ и шпагу!
Тот подал их ему.
– Вы действительно знали об этом? – спросил граф, пристегивая шпагу.
– Да, монсеньор, – потупился Перро.
– Отчего же вы молчали?
– Монсеньор… – пролепетал Перро.
– Понимаю. Вы не друзья, вы только добрые слуги, – дружески похлопал по плечу Перро граф.
Был он очень бледен, но говорил с каким-то торжественным спокойствием. Он еще спросил Перро:
– Давно ли ходят эти слухи?
– Монсеньор, – ответил Перро, – вы обручились с госпожой Дианой де Пуатье пять месяцев назад, свадьба была назначена на ноябрь. И вот говорят, будто господин дофин полюбил госпожу Диану через месяц после того, как она приняла ваше предложение. Однако слухи об этом ходят не дольше двух последних месяцев, а до меня дошли только две недели назад. Вчера я избил одного из слуг господина Делагарда, посмевшего в моем присутствии шутить на этот счет, и барон Делагард не осмелился меня отчитать!
– Шутки прекратятся!
Граф произнес это так, что я невольно вздрогнула. Он провел рукой по лбу и сказал мне:
– Алоиза, пойди за Габриэлем, я хочу его обнять.
Вы спали, монсеньор, крепким детским сном и, когда я разбудила вас, заплакали. Я завернула вас в одеяло и понесла к отцу. Он взял вас на руки, долго смотрел на вас, затем поцеловал ваши полусонные глазки. И в это время его слеза покатилась по румяному вашему личику, первая слеза, которую пролил в моем присутствии этот сильный и мужественный человек. Передав мне вас, он сказал:
– Я вверяю тебе мое дитя, Алоиза.
Это были его последние слова, обращенные ко мне. Перро сказал ему:
– Я провожу вас, монсеньор.
– Нет, Перро, – ответил господин де Монтгомери, – я должен быть один. Останься.
– Но, монсеньор, позвольте…
– Я так хочу.
