– Конечно, – поспешила согласиться Ленка.
– Не беспокойтесь, я вас к сроку оформлю. Пятого сентября получите аванс.
– Спасибо большое…
– Все документы у вас в порядке, я уже смотрела. Вот только с отчеством что-то напутали. Там у вас какое-то допотопное: Акундьевна вроде или Агафоновна…
– Иоанновна, – сглотнув комок в горле, поправила Ленка. – Но я хочу, чтобы в школе меня звали Ивановной. Сами понимаете…
– Еще бы, конечно. Наши ученики язык свернут, если будут вас так называть. Значит, Иоанновна? – Инна улыбнулась. – Вот и хорошо. Будьте с ними построже, будто вы дочь Ивана Грозного. То есть Иоанна. А то вон даже учителя себе позволяют…
– Конечно, надо построже…
– А теперь извините, не стану вас задерживать. Хочу к медсестре сходить за успокоительным. Значит, в среду на первой учебной неделе у вас урок и продленка, а сейчас вы свободны.
Свободна! Это было то, чего Ленка ждала всеми силами души. Поспешно кивнув секретарше, она со всех ног устремилась к выходу. Турникет внизу подмигивал зеленым глазком – путь на волю открыт. Елена говорила, что потом придется сделать специальную карту для входа и выхода…
Но это потом, это всё потом! Сейчас она толкнет массивную дверь, и тут тебе свежий воздух, солнышко, конец сегодняшним затянувшимся кошмарам!
На этот раз так всё и случилось. В школьном дворе покачивали густыми кронами липы и клены. В летние запахи едва заметно просачивалась горечь будущего увядания – некоторые листья уже начинали желтеть. Было так хорошо, что, наверное, стоит иногда наведываться в школу, чтобы ощутить потом такое блаженство…
Сейчас ей больше всего хотелось сесть на лавочку под деревьями и просто немного посидеть. Но она не села: как-никак здесь еще не улица. Когда-то они, девчонки, вырвавшись после уроков на волю, сразу бежали со школьного двора: вдруг кто-нибудь из учителей выйдет на крыльцо, окликнет тебя и вернет обратно? И не возвращали ведь никогда, кроме, может быть, редчайших случаев, но – вдруг?! И каждый день, спустившись со школьного крыльца, ребятня опрометью мчалась куда подальше. Наверное, это инстинкт коренного народа – прыснуть в чащу, пока тебя не стали ловить.
Однако Ленка была уже не дикарь, ей теперь следует привыкать к миссионерскому статусу. Надо же – урок да девять часов продленки!.. Как говорится, невероятно, но факт. Выходит, она действительно будет входить в класс учительницей? И довольно скоро?..
Сверху к ней прямо в руки спланировал кленовый лист, еще зеленый, но с желто-оранжевой каймой. Словно телеграмма, что сентябрь и вправду не за горами.
В это время школьная дверь раскрылась и на крыльцо высыпало несколько человек в центре с Вещим Олегом. Естественно, он всегда, в любой человеческой конфигурации, должен был находиться в центре. Солнце отблескивало на его рыжеватой макушке, забиралось в желтую бородку, переглядывалось с проскальзывающими в глазах искрами. Он что-то втолковывал клубящейся вокруг него свите, трем уже знакомым Ленке учительницам. Маринка лезла вперед, к самому носу Вещего Олега, но он смотрел мимо нее на тоненькую Сашу Шаховскую, неуверенно державшуюся в этой новой для нее компании. Шествие за мыкала усталая и разочарованная, словно подернутая серой пылью Лариса Артуровна с подрагивающими на груди очками.
Вся эта группа направлялась к находившейся неподалеку автомобильной парковке. Вещий Олег распахнул дверцу дорогого джипа, Маринка полезла было на переднее сиденье, но он приобнял ее за плечи и развернул назад. Рядом с ним, по его настойчивому приглашению, смущенно села Саша Шаховская. А Лариса Артуровна после этой сцены сделала вид, что и не собиралась залезать в машину, просто случайно оказалась рядом. Вещий Олег не настаивал. Дверцы захлопнулись, взревел мотор, и из-под колес взметнулась уже не символическая, а самая обычная серая земляная пыль. Лариса Артуровна в задумчивости смотрела на этот унылый фейерверк, пока он не рассеялся. Потом, словно очнувшись, передернула плечами и пошла прочь.
