Две Европы (Очерки Верхнезаморского клуба) - страница 8

В этом разница между разумом и рассудком. Разум видит вещь непосредственно, целостно, в её метафизической сущности. Разум – субстанция «надлунная», целостная, и для него «всякая вещь неделима по отношению к самой себе»[32]. Рассудок же скорее категория «подлунная». Он анализирует вещь, рассматривая её как физическую систему, состоящую из частей, по терминологии Аристотеля – как «составное целое»[33]. Удел рассудка – логика, математика и математическая физика. Тогда как смысл всех этих действий доступен лишь разуму.

Д.П.: Ещё раз можешь объяснить?

К.Ш.: Да пожалуйста. Докса – это чувственно воспринимаемая, раздробленная, фрагментированная реальность, это мир, который не складывается в единую картинку. Эпистема – это умопостигаемая реальность в её былой, но потерянной целостности. Дианойя – это знание математических структур, стоящих за разрозненными физическими явлениями. Выявление этих структур помогает человеку сложить из отдельных пазлов единую целостную картинку. Т. е. эпистема – это целостная картинка, а дианойя – это та же самая картинка, но сложенная из разрозненных пазлов. В идеале эти картинки должны совпасть.

Разум и рассудок – это два разных образа «героя». Если первый, открытый Сократом, «герой» не имеет рождения и обитает в «надлунном» мире, то второй имеет «подлунное», космическое происхождение и действует в стиле Зевса. Это «титан», рождённый хтоническими энергиями, и лишь потом ставший «героем». Само «знание» этих «героев» имеет различные источники и оказывается разного качества. Если у первого – это непосредственная достоверность «надлунного» мира – «эпистема», то у второго – простая «подлунная» аналитическая способность – «дианойа» – то, что Маркузе позже назовёт «технологической рациональностью»[34].

Гегель также говорит о рассудке и разуме как об аналитическом и синтезирующем началах. Рассудок – начало низшее, логическое. Он работает с фрагментированной реальностью. Гегелевский же «спекулятивный разум» есть высшее начало. Это тот самый «разум, исцеляющий от ран бытия». Именно он видит мир в неразделённой целостности. И цель (целостность) доступна лишь разуму, но не рассудку[35].

Кстати, новоевропейская наука пошла по пути Пифагора, а не по пути Сократа и Платона. Характерно высказывание Галилея о том, что книга природы написана на языке математики. Этим объясняется главная причина изгнания телеологии из новоевропейской науки: «разум» Нового времени и эпохи Просвещенства по факту есть «рассудок». Я об этом обязательно ещё скажу.

Так вот, именно в платонизме впервые заходит речь о двучастности, двумерности реальности. И это, прежде всего, касается «микрокосма». Человек есть продукт, дитя двух субстанций. Некое надкосмическое начало человека «оплодотворяет» его же космическую субстанцию и «рождает» эмпирического человека – индивида. Сократ и рождённый им платонизм прозревают то, что впоследствии будет открыто христианством – различение в человеке личности («ипостаси») и сущности («усии»).

Сократ выделил двойственность реальности в чистом виде – разум и материю. И хотя он прежде всего говорил о малом космосе – о человеке, принципиально важна сама мысль о том, что есть «нечто» помимо Космоса. И это «нечто» есть неочевидное, «отцовское» начало, непосредственно причастное к рождению этого самого Космоса.

Эта патриархальная по своей сути идея Сократа стала одной из главных черт платонизма, который выходит за пределы микрокосма. При всём многообразии концепций, здесь происходит разграничение условных «материнского» и «отцовского» начал – управляемого чувственного, «подлунного» мира, и некой управляющей умопостигаемой субстанции, живущей в горнем, «надлунном» мире.