– Постоять нужно, подумать, – Адат решила не оставаться в долгу и съязвить, – меня так подруга учила, Тарбит, что недавно в голову забралась, пришлось потесниться. А еще она всегда говорила: первое – лестница в пределах досягаемости в укромном месте припрятана; второе – ям в полу нет, ни открытых, ни замаскированных, никаких; третье – на полках ничего примечательного или подозрительного не наблюдается. Дальше и считать нечего. В стенных полостях полно барахла, но все покрыто пылью. Ничего не трогали и не передвигали со времен, пожалуй дедушки Бетуэля. Потолок? Стропила, разве что, повесить со злости кого—нибудь.
– Фу, кровожадная. Но лестница—то для чего нужна? Есть одна подходящая фраза из будущего, но не скажу. Надоело.
– Давай, так. Если по лестнице не спускались, значит…, правильно, поднимались. Отметин на стенах не видно. Умели раньше штукатурить, не то что… Ладно, ладно, не дергайся. Подойди к стене вплотную, прислонись плечом и обведи взглядом сверху вниз, вперед-назад… Да не щипайся ты, не мешай мужикам работать. Сейчас распрыгаемся, точно повяжут и в город отволокут. Вот, правильно. А с этой стороны – ступеньки вдоль стены, тоже чисто. А что наш разговорчивый? Над ним, высоковато, на цыпочки придется вставать и тянуться, проем в стене с битыми кувшинами. Большие, и корыто глиняное. Как бы с боку заглянуть? – Громко и отчетливо Лия—Тарбит скомандовала: «Чензира, Имитту, прервитесь ненадолго. Вытащите лестницу на центр. До бурдюка хочу добраться».
– Есть! Бинго! Ты лучшая, Адат, – глядя вдоль стены тараторила Тарбит, – как хорошо, что нас не слышат. Я же говорила, ты лучшая. Бинго – значит главный выигрыш, чтобы ты не спрашивала. Мы выиграли, осталось только найти и забрать. Нет, Адат, мы уже нашли, только забрать, и сделать так, чтобы все поверили, что это сделали демонята. Нужно разогнать всех. Только Чензиру оставить в пару Гиле.
На твердой поверхности стены в ярких солнечных лучах виднелись царапины, в тех местах, где к ней приставляли лестницу. Лия-Тарбит подошла к колышку, верно послужившему этой ночью, и посмотрела под ноги. На утоптанном полу растеклась мелкая лужа воды, в центре которой выделялись два пятна – следы лестницы.
– Тарбит, не трясись, – почему—то шепотом произнесла Адат, забыв, что их безмолвный разговор был недоступен окружающим. – Хочешь, лезь в извилину, я разберусь. Остановись. Есть, взяла. Лезь в извилину и тихо радуйся. В городе ты была права, чувства юмора у богов не отнять.
– Как обезопасить себя от всяческих неожиданностей, когда будешь рассказчика выволакивать, знаешь? – голос Тарбит прямо звенел от возбуждения, – кладешь палку на плечи, закидываешь руки сверху и привязываешь.
– Что тут не понятно? Как ярмо у вола. Справлюсь. Подумай, что с добычей делать, если найдем.
Лия прошла к стене и подобрала поломанную оглоблю от тележки длиной в пару локтей. Вернувшись к выполнявшим особо важную работу мужчинам, заглянула через плечо Чензира и увидела густо исписанный мелкими значками свиток пергамента. Вздохнув, так как сбивчивая речь раскаявшегося преступника не собиралась прекращаться, отвела Имитту в сторону и вопросительно взглянула в глаза. Поняв, что признаваться еще есть в чем, обреченно махнула рукой и показала, как пользоваться самодельными кандалами. Пояснения проходили прямо на наемнике: положив на загривок палку, завела одну руку за нее и показала, где следует прихватить веревками. Убедившись, что инструктаж прошел успешно, направилась к выходу.
