– Не-ве-ро-ят-но, – прошептала Лия-Тарбит. Застывший было Сасин облегченно выдохнул воздух.
– Невероятно, – повторил мастер. – Я, признанный мастер, ожидаю одобрения неизвестной девчонки. Меня, известного в определенных кругах ювелира, мало интересуют мнения заказчиков. Да и нет их у меня, они неинтересны мне. Я творю для себя, а тут… Как мальчишка! Стою и жду. Невероятно!
– Уважаемый Сасин! Прости меня, недостойную, за все те шутки, что по незнанию позволила себе. Я не знала, кто великодушно позволил мне общаться с ним, как с равным. Прости меня. И позволь удалиться, ибо негоже мне отбирать драгоценное время у великого мастера.
– Удалишься, – облегченно рассмеялся Сасин, – когда рассчитаешься, и я тебе позволю. Или ты, как последняя мошенница, предпочитаешь улизнуть, не расплатившись?
– И при этом остаться без обеда? Нет уж. Я остаюсь.
Беседа вновь приобрела шутливый тон, когда собеседники с удовольствием обмениваются необидными уколами и намеками.
На свет появились две деревянных коробочки: сандаловая и эбеновая. Лия уже догадалась, что могут содержать эти вещицы, сами по себе представляющие немалую ценность. Она, едва дотрагиваясь кончиками пальцев, провела по гладкой поверхности крышек, не решаясь открыть их.
– Действительно, твой двор маловат. Здесь не поместится даже табун отборных коней, если бы я решила рассчитываться ими. Что уж говорить о всяких там баранах и ослах.
«Придется отправлять Аллаку за остатками серебра. А чем-нибудь подешевле никак не обойтись?», – из извилины тоскливо прошептала Адат.
Лия открыла крышки и залюбовалась деревянными цилиндриками, живо наполнившими известные ей шашки. Аккуратно достав фигуры, расставила их на доске под пристальным взглядом хозяина.
– Никаких объяснений, Сасин. Все в свое время. Совсем скоро эта игра придет сюда, но не я буду ее создателем.
Под сожалеющим взглядом Лии, Сасин бережно уложил на место фигуры, свернул свиток и тщательно обернул его ярко-голубой тканью. Один вид ее заставлял вспомнить безоблачное небо, когда солнце еще не слепило глаза и можно было полной грудью вдохнуть освежающий воздух.
«Сейчас пойдем кушать, или еще нужно торговаться?» – не унимался голос в голове.
Место в центре стола занял свернутый платок того же небесного цвета. Лия замерла в ожидании, но Сасин жестом предложил ей самой развернуть его. Девушка осторожно откинула концы материи, и перед ней показалась тончайшей работы гемма, вырезанная на кости неизвестного животного. На фоне далеких гор расстилалась долина с множеством прекрасных цветов. Резец мастера смог показать каждый лепесток, каждую травинку, сгибающуюся под легким дуновением ветерка.
Вся миниатюра на пластине шириной в три пальца и высотой в два, была заключена в легкую серебряную оправу. Та сама по себе представляла собой шедевр ювелирного искусства. Верхний край рамки был выполнен в виде легких облаков с проглядывающим из-за них солнцем, а нижний – стоящие спинами в восхищенному зрителю две женские фигуры, чьи ноги утопали в волшебном ковре. Серебряные стебли переходили в соцветия, вырезанные на кости, мохнатая пчелка собирала нектар на мельчайшем цветке. Умиротворение и безмятежность струились на окружающих.
Лия осторожно подняла к лицу кулон, и на нее повеял аромат весеннего утра цветущего Негева. Она подняла сверкающие глаза, в уголках которых появились слезинки, и прошептала:
