- Пятьдесят штук, - Игнат присвистнул.
Вика, Вика… Литвинов вздохнул, признавая свое поражение. Он два года тщательно продумывал каждую деталь, думал, что все ходы проработал, но облажался этой ночью. Нет, ну, по сути, месть удалась на славу, каждый получил по заслугам, вот только почему теперь ему так тошно на душе? Зачем-то сам пошел против привычного плана, намекнул, будто девушка не весь долг еще отработала. Зачем?
Секс не принес ему удовольствия, и еще один такой раз Игнат не выдержит. С минетом же было иначе… Вика, сама того не понимая, выкладывалась почти по максимуму, едва не сорвав ему в прямом смысле крышу. А затем все пошло наперекосяк, Игнат уже не мог остановиться на полпути, его охватила дикая ярость на себя и на нее, на долбанного Токарева с его дружками и еще на одного человека. Демоны прошлого вырвались на волю и требовали отмщения, выбрав для себя в качестве жертвы Вику.
Справедливо или нет?.. Игнат уже думал над этим. Долго и изнурительно, никак не мог прийти к общему решению. И сейчас, когда следовало бы радоваться, смаковать победу, на самом деле во рту появился горький привкус поражения.
Он ждал Леху, но тот все не приходил, будто знал, что Литвинову нужно дать время остыть и подумать. Продумать, как действовать дальше. То, что Токарев все еще без сознания, одновременно и плохо, и хорошо. Опять же, мужчина не мог спрогнозировать такой исход, хотя это сыграло только на руку.
Устав ждать друга, Игнат позвал домработницу и приказал заменить постель. Деньги мужчина пока запрятал, обязательно вернет их Вике, ей они в скором времени ой как понадобятся, в этом нет сомнений.
Как же он хотел, чтобы Мишка поскорее пришел в себя и осознал, что вокруг его жизни творится жопа. Пусть знает, кто приложил к этому руку, и кусает себе локти.
***
- Ир, я такая дура-а-а! – прорыдала я и бросилась обнимать подругу.
Мы вошли в квартиру, чтобы не устраивать спектакль на потеху соседям, и теперь я могла выпустить эмоции на волю. В машине до последнего сдерживалась. Меня вез тот самый тип, что обыскивал, при нем я себе строго настрого запретила разводить сырость и даже каким-то чудом продержалась до дома подруги. Какое счастье, что она оказалась в квартире и впустила меня.
Я долго плакала, Ира все это время покорно ждала и гладила меня по спине, шепча при этом утешительные слова. Наконец, слезы иссякли, но злость все еще плескалась внутри, как взрывоопасная жидкость и могла рвануть в любой момент.
- Давай, садись и рассказывай, что произошло?
Мы подошли к дивану, я по привычке плюхнулась на него и в ту же секунду подскочила с диким криком, как ужаленная. Надо же, когда садилась в машину, не понимала, как адски жжет между ног. А сейчас, видимо, первичный шок прошел, боль вернулась с удвоенной силой. Невыносимо… Я всхлипнула и сжала ноги, желая хоть как-то унять саднящие ощущения. Стало только хуже: джинсы оказались слишком тесными, неудобными, так хотелось поскорее их снять и смыть с себя уже засохшую сперму. Ох, как же это унизительно! Как рассказать Ире? Она хоть и не осудит, но… С моральной точки зрения я просто перестану себя уважать.
- Так, подруга, - Ира схватила меня под локоть и потащила в коридор. – Давай-ка прими пока душ. Там на верхней полочке чистые полотенца и моя любимая рубашка, переоденешься. А я пока заварю нам крепкий чай. Хотя, лучше кофе с коньяком!
