- Знаю-знаю, сейчас вы скажите: у ребенка есть родители, вот пусть и помогают ей. Но, не все так просто, господа. Знакомьтесь, это Зоя Иванова, воспитанница детского дома номер шесть.
На экране сменилось фото, теперь малышка стояла на фоне того самого детского дома и держала в руках потрепанного мишку, у которого было оторвано одно ухо. Она прижимала его к себе, как самое драгоценное, что было в ее жизни, и улыбалась. Здесь она была здорова – с румяными щечками и длинными светлыми волосиками, немного вьющимися на кончиках.
Пока засматривалась на ребенка, упустила одну очень важную деталь – журналисты! Человек пять стояло с диктофонами и трое с камерами. Один снимал все, что происходило на экране, а два других… О, нет, нет, нет!
- Ты… Это бесчеловечно, – пискнула я, дергая Литвинова за рукав пиджака.
- Согласен, манипулировать толпой благодаря горю детдомовского ребенка – наглость.
- Да я не об этом, - обеспокоенно прошипела.
Все мое внимание было обращено на операторов, которые снимали людей в доме. Как я сразу не подумала, что такое мероприятие не может обойтись без прессы! Черт…
Успели ли уже снять меня в компании Литвинова? Он же порой обнимал меня за талию, как свою… любовницу. А если это увидит Миша или его сумасшедшая мамаша, как мне тогда оправдываться?! От страха и переживаний запряталась за спину Игната, думая, что так меня сложно будет увидеть. Сердце быстро колотилось, я слышала каждый его неровный стук и пыталась дышать глубже.
- Ой, да расслабься ты, - Литвинов отошел чуть в сторону, я снова оказалась в поле зрения камер. – Не мы с тобой сегодня короли бала, так что забей. В эфир выйдет только семья Артёмовых и широкий жест Регины, вот увидишь.
Ага, легко ему говорить!.. Не его же потом обвинят в измене. Пока переживала и следила, кого именно снимают операторы, пропустила все, что говорили про девочку. Услышала только конечную фразу: «Все вырученные средства от продажи картин пойдут на лечение Зои».
Именно на последних словах Регины Игнат громко фыркнул, практически в этот же момент нас ослепила вспышка от фотоаппарата. Я вертела головой по сторонам, стараясь отыскать того самого репортера с камерой, но никого не нашла.
- Нас сфотографировали… - не могла поверить, что попала в подобную передрягу.
Нет, я точно идиотка, раз добровольно согласилась идти на поводу у Литвинова. Наверняка сволочь все заранее продумал, как показать Мише, не обращаясь напрямую, что его жена развлекается с другим, пока он лежит в больнице!
- Надеюсь, ты не моргнула, а то испортишь весь кадр, - Игнат ухмыльнулся вместо того, чтобы разобраться с возникшей проблемой.
- Тебе смешно? – упрекнула его. – А мне вот не очень. Ты должен был меня заранее предупредить о камерах, тогда бы…
- Тогда что? – безразлично уточнил он. – Отказалась бы и пропустила все веселье? Давай, громче кричи, устрой скандал, чтобы тебя точно засняли и пустили в эфир.
На этих словах он ушел, типа давая мне возможность остыть. Трус! Как же я его ненавидела…
Я забилась в самый дальний угол, прячась за другими людьми в надежде, что хотя бы здесь останусь незамеченной.
Вскоре начался аукцион, и Игнат позвал меня к себе, а я отрицательно качнула головой, желая остаться в тени. Литвинов не настаивал и не устраивал сцен, пожал плечами и уселся на выделенный для торгов стул. Вот и славненько. Вообще, большая часть спутниц других мужчин толпились поодаль и охотно общались между собой, пока их мужья благородно отдавали кровно заработанные деньги на лечение Зои. Очень хотелось верить в искренность данного мероприятия, ведь больше малышке некому…
