Аривидерчи.
Но все пошло по пизде, как говорит мой отчим. И снова здравствуйте, Федор Петрович.
— Нет, — слишком резко, но запоздало выкрикиваю опровержение.
— Нет? У тебя красивые глаза, как зеленые омуты, надо разбудить в них чертей. И вообще, ты слишком красивая для проститутки.
Он гипнотизирует, заставляет смотреть на него, касается моих рук нежно, убирает их от груди.
— Хочешь выпить?
— Нет.
Во мне еще не остыла кровь от «Смерти в полдень», мужчина не давит, не прессует, вздрагиваю, когда касается соска. Кожа вмиг покрывается мурашками, дыхание сбивается.
Я что, до такой степени слабая и голодная? Что вот так, первый встречный может трогать меня, а я ничего не стану делать?
— Так как тебя зовут?
— Милана.
Миланка Семёнова.
Она, как и отчим, всплыла в памяти неожиданно. Одногруппница моя — сука редкая.
— Милана из Пскова — звучит так себе.
— Можно я пойду?
— Конечно нельзя. Как мы закончим, так и пойдешь, а мы еще не начали.
Все это время он трогает грудь, обводит подушечками пальцев ареолы сосков, отчего тело предательски наливается теплом и такими давно забытыми ощущениями.
Это все нервы, экстремальная ситуация, ты не знаешь, как разум поведет себя дальше. Если они начнут задавать вопросы, особенно тот Шах, или станут пытать, я все расскажу. Я не героиня военной драмы и чувствую, что никто помогать мне не собирается.
Марк ловко снимает джемпер, теперь перед моими глазами широкая грудь, немного растительности, загорелая кожа. Подкачанный, поджарый, ни грамма жира, на шее кожаный шнурок с амулетом.
Этот точно не верит ни в черта, ни в бога.
— У тебя красивая грудь. — Он обходит меня, встает за спиной, его ладони лежат на ребрах, чувствую дыхание. — И от тебя вкусно пахнет… корицей.
Змей-искуситель, такой от нечего делать трахнет кого угодно и где угодно. Может, он альфонс?
Но я сейчас не в силах анализировать чужое поведение, потому что не могу контролировать свое. А еще потому, что тот, второй мужчина смотрит, насилуя взглядом. Он уже мысленно поставил меня на колени и вогнал свой член в рот, как и планировал это сделать.
Это какие-то, мать их, пятьдесят оттенков серого. Меня трогает мужчина, которого я впервые в жизни вижу, а другой при этом смотрит и начинает расстегивать рубашку.
Подвернула ногу, мне не дали упасть, подхватив на руки.
— Такая неловкая проститутка.
— Я не…
Прикусила язык, схватившись покрепче за шею мужчины.
В несколько шагов мы преодолеваем расстояние до спальни, полумрак, широкая кровать, я вскрикиваю, когда меня кидают на постель.
Оля! Оля, очнись!
Но сглатываю несуществующую слюну, когда смотрю на то, как Марк раздевается полностью. На его красивое тело, широко расставленные ноги. Он опускается на кровать коленями, а я продолжаю лежать тюленем, ничего не предпринимая.
— Нет, нет… не надо… не надо…
Отползаю к спинке кровати, но меня резко тянут за лодыжку, разводя колени в стороны, треск ткани, я уже без белья, лишь в туфлях. Мне говорили, что ничего не будет, что те люди в серых костюмах не допустят секса, что помогут, придут.
— Не бойся, не бойся, малышка, если не будешь дергаться, то больно не будет. А если будешь послушной, то тебе даже понравится.
4. Глава 4
— Что, подруга, тяжелый день? — Берта грациозно для своей массы села на высокий барный стул, щелкнула пальцами, подзывая молодого человека: — Гарсон, сделай нам два «Секса на пляже».
— Мне не надо.
