Вот же черт! Черт! Черт!
Твою же мать!
— Господи…
С губ сорвалось совсем не то слово, вторую грудь мнет другой мужчина, он плохой, злой, так мой мозг воспринимает его. Но я выгибаюсь дугой, когда вижу, что теперь они одновременно ласкают грудь, проникая в меня, натирая, дразня клитор и попку.
Я забыла, как это — сгорать от страсти.
Скоро будет два года как.
Я похоронила себя вместе с Чехом, никого не подпускала, шарахалась от любого намека на секс или флирт. Но стоило оказаться в полном дерьме, как организм отключил все барьеры и снял запреты.
— Открой ротик, давай-давай, девочка, не заставляй меня делать тебе больно и спрячь зубки. Это по-джентльменски, Аверин?
Это точно не транс?
Как я так быстро сдалась?
Пальцы Марка проникают неглубоко, но этого достаточно, чтоб по телу прошла первая судорога, предшественница оргазма. Моего голодного, он правильно сказал, такого необходимого оргазма.
Смотрю в его глаза, облизываю и кусаю губы, веду бедрами, ловлю в зрачках мужчины всполохи пламени. Но мне не дают долгожданной и такой желанной разрядки. Меняют позу, переворачивая на живот, упираюсь локтями в кровать.
— Ебать, Аверин, завязывай с этими сексуальными играми.
— Клим, ты животное, дай девочке кончить. Смотри, как ее трясет.
— Я голодное животное, обо мне подумать некому.
Меня немного приподнимают, небольшая заминка, шорох фольги, пальцы снова массируют клитор, а потом Марк входит в меня одним плавным, но глубоким движением. Я сжимаю пальцами покрывало, кричу, задыхаясь от эмоций.
— Давай… давай открой рот, возьми его.
Это точно все сейчас происходит со мной? Или это кадры какого-то очень, сука, откровенного порноролика, как растлевают непутевую проститутку?
Я слушаюсь его, прикрываю глаза, отпуская себя, отдаюсь двум незнакомым мужчинам. Моя «Смерть в полдень» наступает именно сейчас, голова идет кругом, они двигаются во мне одновременно, Марк гладит по спине; тот, кого он называет странным прозвищем Шах, наматывает мои волосы на кулак. Он наклоняет мою голову, проникая очень глубоко.
Солоноватый вкус, гладкая кожа, член проникает до самой гортани, с трудом помещаясь во мне наполовину. Внутри все горит, мышцы выворачивает, толчки внутри меня становятся более яростными. Меня сейчас именно трахают, как это делают голодные мужики. Но боль сменяется удовольствием, не понимаю, в какой момент срываюсь на крик, хочу соскочить с него, но мне не дают, удерживая, прижимая плотнее.
Я задыхаюсь, но уже от слез и эмоций, тело колотит в параличе удовольствия, не могу разобрать ни слова, хочу оттолкнуть Марка, но получается, что прижимаюсь к груди Шаха, царапая его кожу. А он, опустив руку, трогает меня между ног, ухватив и передавив шею пальцами.
— Какая хорошая девочка, да, мышка, сожми меня сильнее.
— Не могу… не могу больше… не надо.
— Надо, надо, мы ведь только начали.
Это Шахов, он говорит в губы, хватка на шее слабеет, теперь он проникает в рот пальцем. В полумраке спальни я вижу, как пульсирует вена на его виске, как он плотно сжимает челюсти, а мне становится страшно.
Нет, не потому, что меня могут убить или покалечить, не потому, что мой обман откроется, этим мужикам все это не нужно. В его глазах голод, голод зверя, и его надо утолить. А я боюсь, что все, что будет в следующие несколько часов, может мне понравиться.
— Я… я…
— Да, а потом ты нам все расскажешь, зачем пришла и кто тебя подослал. Кому мне ломать хребет. Расскажешь все по списку и назовешь фамилии по алфавиту.
