Ложкин буквально задохнулся от возмущения.
– Он не ожидал! – завопил он каким-то чужим тонким голосом. – Он не ожидал! Ни хрена себе! А кто, интересно, тебе денег взаймы давал? Кто по телефону звонил? Кто тебе фотки делал?! Пушкин, что ли?
– Вот поэтому я и удивляюсь, – ничуть не смутившись, заметил Чеков. – До сих пор вел себя как мужик, а тут запаниковал. А ты, между прочим, кровно заинтересован в этом деле, ведь там и твои деньги.
От такой бесцеремонности у Ложкина просто язык отнялся. Но Чеков, не давая ему опомниться, заботливым тоном продолжил:
– И потом, ты уже и так здорово засветился, Диман! Карточки кто делал – я, что ли? А если меня заметут, то и тебе не отмазаться. Ты вот о чем подумай! У нас в суде не больно разбираются, кто прав, кто виноват. Впаяют как соучастнику. А там и твоя порнуха всплывет... Обязательно всплывет! Такие вещи не спрячешь. Поэтому, я считаю, у тебя сейчас один выход – идти со мной. Все образуется, вот увидишь! Карта нам сейчас так и прет! Грешно упускать такой момент, пойми!
Ложкин не верил своим ушам – и это говорил человек, которого он всю свою жизнь считал лучшим другом! Да он просто всю жизнь использовал Ложкина, вил из него веревки! Но, к сожалению, в его словах было слишком много правды. Ложкин и в самом деле завяз по уши. Какой же он дурак, что еще в тот раз поддался на уговоры Чекова, и дважды дурак, что не уничтожил лишние копии этих дурацких фотографий! Они по-прежнему лежат у него в студии – он даже не спрятал их хорошенько. Достаточно поверхностного обыска, чтобы их обнаружить. И не только их – самопальное порно тоже валяется у него где попало. Может быть, сейчас с этим и не так строго, как раньше, но, если завертится такая карусель, суд с удовольствием приплюсует порнуху к прочим грехам. Тут Чеков опять прав. Положение у него скверное, и особенно скверное из-за того, что теперь Ложкин не может доверять Чекову так, как прежде. Дружок его оказался чем-то вроде чемодана с двойным дном, в котором таилась масса сюрпризов, и все они, как на подбор, были неприятными. Пожалуй, если дела у него не заладятся, он сам сдаст Ложкина с потрохами – просто чтобы не страдать одному.
Обдумав все это, Ложкин хмуро сказал:
– Ладно, хрен с тобой! Но учти, это в последний раз! И завтра же вернешь мне мои деньги!
– Какой вопрос! – легко ответил Чеков. – Само собой, верну. С процентами верну, чтобы только ты не плакал! – В его голосе прозвучали насмешливые нотки.
Ложкин только скрипнул зубами, но ничего не сказал. Они вышли из машины, и Ложкин хотел запереть дверцы.
– Знаешь что? Оставь так, – вдруг сказал Чеков. – Ключи забери, и все. Тут вроде тихо, не угонят твою тачку!
– Чего это? – насторожился Ложкин. – Ты чего-то боишься? Думаешь, бежать придется?
– Да ничего я не боюсь и не думаю! – с досадой сказал Чеков. – Просто не за грибами идем. Всякое предвидеть надо. Мало ли что? Менты вдруг, или еще какой-нибудь форс-мажор. Короче, не запирай дверцы, никуда твоя жестянка не денется!
– Это не жестянка, – с обидой сказал Ложкин. – Нормальная тачка. У тебя и такой нет, между прочим.
Однако в результате машину он так и не запер, в очередной раз подчинившись нажиму Чекова. Но еще больше испортило ему настроение то, что друг неожиданно выхватил из его рук ключи и как ни в чем не бывало сунул их в свой карман.
– Так надежнее, – небрежно сказал Чеков. – Ты – растяпа. Не дай бог, потеряешь. Ключи должны быть у надежного человека.
