– Спасибо тебе, Пётр Моисеевич. Прими моё благословенье.
– Ну, давай прощаться, батюшка.
Он обнял Гапона, дружески потрепав его по спине, и взгромоздился на дроги. Извозчик натянул поводья, и лошадь двинулась к воротам двора.
После устроенной правительством бойни руководители «Собрания» были арестованы, а социал-демократы и эсеры оказались не готовы воспользоваться сложившейся ситуацией. Вскоре нужда заставила рабочих вернуться на работу, затаив злобу на министров и царя.
Рутенберг находился дома и помогал беременной вторым ребёнком Ольге, когда услышал стук во входную дверь. Мать Ольги пошла открывать. На пороге стоял одетый в жандармский китель молодой человек.
– Здесь проживает Пётр Рутенберг? – спросил он.
– Да, – испуганно произнесла Варвара Михайловна.
Рутенберг вышел в коридор и, увидев жандарма, подошёл к нему.
– Что Вам угодно?
– Вас просят явиться в жандармское управление на беседу. Мне приказано Вас сопроводить.
Пинхас не ожидал, что полиция начнёт расследование так скоро и так быстро выйдет на него. «Значит, не обошлось без филеров, или осведомителей среди рабочих», – подумал он.
– Подождите, я сейчас оденусь.
Через несколько минут вместе с жандармским офицером он вышел из подъезда. Пролётка ожидала их возле дома. Город уже успел опомниться от происшедших несколько дней назад трагических событий, похоронив сотни погибших, и прежняя привычная жизнь словно вернулась в него. Были открыты все магазины, и на тротуарах центральных улицах и проспектах появилось множество прохожих.
В большой комнате, куда его ввели, Рутенберг увидел пожилого жандарма за столом, покрытым множеством папок и бумаг. Тот поднялся и пригласил его сесть на стул.
– Господин Рутенберг, – произнёс жандарм, пытливо смотря на него, – я хочу задать Вам несколько вопросов.
– Я слушаю, подполковник.
– Пётр Моисеевич, расскажите, что вы делали 9 января?
– Путиловский завод не работал, и я был дома с женой и ребёнком.
– А утром? Прошу Вас говорить правду. Вас видели вместе с Гапоном на демонстрации.
Рутенберг понял, что догадки, которые пришли в голову ещё дома, верны и за ним следили.
– Утром рабочие позвали меня послушать выступление Гапона в Нарвском отделе профсоюза. Я пошёл, так как мне, заведующему мастерской, было интересно, чем живут мои рабочие. Там они меня познакомили со священником. А когда толпа во главе с Гапоном двинулась в центр города, я оказался рядом с ним, так как оттуда невозможно было выбраться.
– По моим сведениям Вы перед выходом демонстрации выступили перед рабочими. Вы подстрекали их идти к Зимнему дворцу и к действиям против правительства, – не унимался жандармский офицер.
– Ничего подобного, рабочие выходили на мирную демонстрацию. Они доверили Гапону передать царю петицию. Никаких намерений выступить против правительства у них не было.
– Но вы призывали рабочих строить баррикады, грабить оружейные магазины и оказывать вооружённое сопротивление.
– Господин подполковник, я честный человек. Я видел по всему городу войска, которым раздали боевые патроны. Мне ещё накануне стало ясно, что мирное шествие кончится большой кровью. Что мне оставалось сказать моим рабочим, чтобы они как-то могли защитить себя. Да их лидеры и так понимали, и знали, что придётся делать в случае расстрела.
– Достаточно, господин Рутенберг. Признаюсь, у полиции есть достаточно оснований для обвинения против вас. Если потребуется, мы Вас вызовем ещё раз. А пока Вы свободны.
