Две жизни. Том I. Части I-II - страница 107
Она не договорила, её перебил капитан. Он вежливо поднёс руку к фуражке и сказал:
– Будьте любезны предъявить ваш билет на право проезда в каюте номер 2 лазарета, которую, как я вижу, вы занимаете. Я капитан.
Он свистнул особым способом, и вбежали два дюжих матроса.
– Очистить коридор от посторонних, – приказал капитан.
Приказание, отданное металлическим голосом, было незамедлительно выполнено. Толпа любопытных мгновенно исчезла, остались только старуха со своими спутниками, врач, сестра милосердия и мы. Княгиня нагло смотрела на капитана маленькими злыми глазками, очевидно, считая себя столь важной персоной, перед которой все должны падать ниц.
– Вы, должно быть, не знаете, кто я, – всё так же визгливо и заносчиво сказала она.
– Я знаю, что вы путешествуете на вверенном мне пароходе и занимаете каюту первого класса номер 25. Когда вы садились на пароход, вы читали правила, которые гласят, что во время пути все пассажиры, наравне с командой, подчиняются капитану. Также были расклеены объявления о том, что на пароходе имеются лазаретные каюты за особую плату. Вы сейчас находитесь здесь. Предъявите ваш добавочный билет, – ответил ей капитан.
Старуха гордо вскинула голову, заявив, что не о билете должна идти речь, а об особе, находящейся в соседней с нею каюте.
– В лучшей каюте, со всеми отдельными удобствами, доктор разместил свою приятельницу, откопав её в трюме. Я, светлейшая княгиня, требую немедленного удаления её в первоначальное помещение, как раз ей соответствующее, – повышенным тоном говорила старуха на своём отвратительном английском.
– Понимаете ли вы, о чём я вас спрашиваю, сударыня? Я у вас спрашиваю билет на право проезда здесь, в этой каюте. Если вы его не предъявите сейчас же, будете незамедлительно водворены в свою каюту и, кроме того, заплатите тройной штраф за безбилетный проезд в лазарете.
Голос капитана, а особенно угроза штрафа, очевидно, затронули самую чувствительную струну жадной старухи. Она вся побагровела, затрясла головой, что-то хотела сказать, но задохнулась от злости и только хрипло кашляла.
– Кроме того, нарушение правил и распоряжений капитана, оспаривание его приказаний считаются бунтом на корабле. И если вы позволите себе продолжать этот спор и стучать палкой, нарушая тем самым покой больных, я велю этим молодцам посадить вас в карцер.
Теперь и сама старуха струсила, не говоря о её молодом муже, который, очевидно, был убит, оказавшись в центре разыгравшегося скандала, и не мог не понимать, что поведение его жены позорно.
Капитан приказал открыть дверь каюты номер 2, где обосновалась княгиня. От картины, представшей нашим глазам, я чуть не покатился со смеху. На самом видном месте валялось дамское бельё, постели были взъерошены, будто на них катались и кувыркались. Всюду, на столе, стульях, на полу, были раскиданы принадлежности мужского и дамского туалета, вплоть до самых интимных.
– Что это за цыганский табор? – вскричал капитан. – Сестра, как могли вы допустить нечто подобное в лазарете?
Сестра, пожилая англичанка, полная сознания собственного достоинства, отвечала, что посещала каюту три раза и дважды посылала сюда убирать коридорную прислугу, но что через час всё снова принимало вид погрома.
В довершение ко всему выяснилось, что проезд в каюте лазаретного отделения княгиня так и не оплатила. На новый свисток капитана явился младший офицер, получивший приказание водворить княгиню в её каюту, взыскать с неё, как с безбилетного пассажира, тройную штрафную плату за две лазаретные койки, а также немедленно убрать каюту.