Вспомнил я тут про девочку Лену, молодую комсомолку, которая на другой территории в этом же здании сидеть осталась с книжкой в руках, и подумал: как она там? Небось, уже тысячу раз пожалела, что решила нас подождать. А затем рукой махнул, не маленькая уже, приспичит – сама нас найдёт.
Тут наша очередь подошла. Отстрелялись мы на удивление быстро, наверное, члены комиссии устали уже одни и те же вопросы задавать, а может, видели, сколько ещё в очереди народа сидит, вот себя, да и народ, пожалели.
В сентябре в институт телефонограмма пришла: Федоровскую на собеседование в горком партии вызывали. Вернувшись, Людмила мне рассказала: никакое это не собеседование, а простая кагэбэшная накачка, что можно там, за кордоном, а чего ни-ни. Я спрашиваю:
– Людмила Ивановна, а что про деньги сказали? Когда платить и сколько назначили?
– Как директор сказал шестьсот пятьдесят, так и есть. Деньги мы должны в течение двух недель со счета в сберкассе перевести в «Интурист», а кроме этой суммы, нам ещё пятьдесят рублей на доллары поменяют, но это уже во время инструктажа, накануне отъезда.
Людмила в круиз уехала, а я начал ждать, когда и меня в горком партии призовут на собеседование. Жду, жду, время идёт, а вызова всё нет и нет. Думаю, неужели такое дело мимо меня пролетело? Ноябрь уже вот-вот начнётся, а насчёт круиза молчок. Я уж и сберкнижку завёл, и счёт на ней открыл, и 650 рублей туда положил, а ещё один полтинник зелёненькой бумажкой в секретере пылился.
Наконец пришла телефонограмма, что четвёртого ноября надлежит мне прибыть в бюро молодёжного туризма «Спутник» с паспортом и семьюстами рублями в наличном виде. Пришлось срочно все деньги со сберкнижки опять в наличность переводить да так и идти на инструктаж.
Глава третья
4 ноября 1973 года
Я думал, народа будет невпроворот, а там в небольшом зале собрали человек пятьдесят, ну от силы шестьдесят, может даже, семьдесят, но уж никак не больше. Я вначале считать пытался, но потом бросил. Люди и после звонка, то есть когда всё уже началось, по одному или по двое подходить продолжали. Оказалось, что всё судно медицине отдано, будет девять групп, две из них московские. Вот нас, москвичей, тут и собрали, а с остальными мы в Одессе встретимся.
Присмотрел я себе в собеседницы девицу одну молоденькую, Натальей зовут, и начал круги словесные вокруг неё описывать, не так, чтобы соблазнить, а скорее чтобы в доверие к ней втереться. Девочка смазливенькой была, с глазками такими голубыми-голубыми, что сразу показалась мне очень наивной. Фигуркой её природа весьма приличной наградила. Одета она была неброско, но во всё импортное, как влитое на ней сидевшее. Не успели мы с ней парой слов обменяться, как к нам ещё двое молодых подошли – постарше меня, но всё же на фоне остальной публики профессорского вида и соответствующего возраста на молодых они пусть и с натяжкой, но тянули. Их Вадим и Виктор звали. Ребята оказались дантистами, причём первый из них протезистом был, а другой – в паре с ним работающим техником. Представились оригинально:
– Нас ВиВы зовут. Нет, мы не шутим, – это они на наши удивлённые лица отреагировали, – нас так больные прозвали. Приходят в регистратуру и спрашивают: а что, ВиВы сегодня работают? Мы вначале привыкнуть никак не могли, а затем так и повелось.
Ребята, конечно, по сравнению со мной, голодранцем, денежные, одеты в сплошную «фирмý», на ногах туфли такие фасонные, что закачаешься просто. Оба как на подбор высокие, стройные, пожалуй, даже повыше меня, хотя я себя к низкорослым никогда не причислял – 180 сантиметров в царской армии считались гвардейским ростом, туда ни ниже, ни выше не брали. Физиономии мне у них тоже симпатичными показались, хотя мне почти все мужчины нравятся, это женщины нас по каким-то одним им известным принципам на красивых и некрасивых делят. Ладно, денежные так денежные – пусть. Здесь, наверное, такой, как я, нищеты раз-два и обчёлся. Ну, с этим ничего уж не поделаешь. Подлаживаться под них я не собирался, а там жизнь покажет.
