Двенадцать рождественских свиданий - страница 27

– Ты можешь сдаваться на первом рубеже, – говорила Лаура, когда Кейт порвала только начавшиеся отношения с Джеймсом после того, как он измазался майонезом, съев гамбургер. – А это даже не препятствие. Ты бросила его из-за испачканной губы.

– Все равно бы ничего не вышло.

– Ты не дала ему шанса. Катапультировалась раньше времени. Это классический случай самовредительства, – продолжала Лаура.

– Я с тобой не согласна. Мужчина – это дополнительная опция: брать его нужно тогда, когда это выгодно. Это все равно что воздержаться от четвертого блюда в восточном ресторане с «все включено». То, что это включено в стоимость, не означает, что ты должен это съесть.

Бродя по дому, она заметила, что снег почти растаял, лишь небольшие участки остались занесены в темных нишах под живыми изгородями. За окном потеплело на несколько градусов, серебристый иней на усыпанных листьями дорожках превратился в кашу, а газоны – в болото. Блексфорд находился на холме, и снега там обычно лежало больше, чем в большом городе, довольствовавшемся скудными хлопьями. Как правило, снег ложился в январе, в начале зимы на юге Англии его почти никогда не было. Но этот год оказался уникальным: по прогнозу погоды, декабрь был самым холодным за последние пятьдесят лет, и синоптики обещали, что будет еще холоднее.

Кейт высосала кофейную пенку через отверстие в крышечке и добралась до горячей жидкости. Она улыбнулась про себя. Только первый кофе дня дарил наибольшую радость. Сумка с сосновыми шишками свисала с ее запястья, она шла, а чемодан на колесах трясся на неровностях позади. Время от времени Кейт останавливалась, чтобы поднять багровый или рыжий лист, еще не успевший под действием холода обратиться в коричневый.

Было девять, когда она добралась до дома. На кухонном столе ее ждала корзина с морковью, пастернаком и сельдереем с его щупальцами Чужого; должно быть, отец тоже рано встал сегодня.

Часть сада была отведена под грядки с овощами. Мак взращивал их, сколько Кейт себя помнила. Несмотря на то что у него была дача, он еще приходил обрабатывать участок, прилегающий к их старому дому. И зимой, и летом в овощах у них не было недостатка. А в особо урожайный год доставалось и соседям.

Кейт схватила свой «Полароид» и сфотографировала корзину, закрепив проявившуюся фотографию на пробковую доску. Сняв пальто и шапку, она бросила на кухне свою вечернюю сумочку и чемодан и схватилась за альбом с карандашом.

Стрелки морковной ботвы застенчиво закручивались друг вокруг друга, их оранжевые тела изгибались, обнимая бледный пастернак, который делил с ними ложе. Извилистые корни сельдерея прорастали через грубую кожицу клубня, напоминая монстров Герберта Уэллса.

Она рисовала несколько часов подряд, дополняя линии карандаша тонкими черными чернилами. Пространство вокруг стола было усеяно зарисовками, яркие зеленые цвета на фоне сдержанного коричневого и янтаря. Рождался новый дизайн ткани. Вдохновение могло прийти отовсюду. Как раз в тот момент, когда она думала, что его искра угасла, на помощь ей пришла корзина грязных кривых овощей.

Она рассеянно взяла чашку и сделала глоток.

– Бр-р! – поморщилась Кейт, никогда не любившая холодный кофе, если, конечно, в нем не было «Бейлиса»[3], а лед не был положен специально. Она подошла к шкафу, вынула кофейный картридж и включила кофемашину. При этом осознала, что все еще ходит в уличной обуви, но как раз в тот момент, когда собралась ее снять, зазвонил телефон. Это была Лаура.