– Не понимаю. Как все может решать толпа. А если толпа просто вся сошла с ума, и теперь будет убивать людей, не знаю, за то, что они одеваются не так, как им нравится?
– Хах, – усмехнулся Моэр, – ну это бред. На любую компанию тех, кто хочет устанавливать свои порядки, найдется еще большая компания тех, кто просто хочет жить дальше, никого не трогая. А чтобы твоя группа была больше, приходится каждый день кому-то ходить помогать. Поэтому я до сих пор живу с родителями. За меня никто не вступится.
– Почему?
– Да я как-то не ходил никому помогать. Только учу детей музыке, но за это никто блоки каменные вместе таскать не хочет.
– Но, подожди, не понимаю все равно.
– Что?
– Как в вашей системе спасаются от плохих людей, которые стараются всем помогать, а на самом деле совершают жуткие вещи? У нас, например, было столько историй жестоких убийц, умело скрывавшихся за маской соседа.
– И что, в вашей системе их находили в первый день?
– Нет, но…
– Ну и вот. Нигде не идеально. Но работает, – Моэр посмотрел на небо и сказал. – Уже совсем поздно. Не думаю, что за один вечер ты все поймешь. Кроме того, они, эти парни, еще могут уйти.
– Но не уйдут? – уточнила я.
– Чтобы, в том числе, и ты сегодня спокойно спала, они не уйдут.
Мне предоставили спальное место в доме бабушки Нани, на втором этаже в конусовидной комнате-чердаке, точной копии спальни, в которой я проснулась вчера, только намного меньше и заваленной рулонами ткани, разной утварью и сушеными растениями. Полумрак, витающие в воздухе и видимые в свете ламп пылинки, духота и немного затхлый запах создавали ощущение, что меня сюда спрятали, как подаренного на день рождения хомячка, с которым пока не знают, что делать.
Хотя мне и пояснили, что других спальных мест просто нет, и мы болтали с доктором Уррсим до глубокой ночи на кухне, все равно последним, что я ощущала перед тем, как упасть в сон, было съедающее одиночество. Большую спальню заняла сама доктор из-за большей освещенности комнаты. Наверное, все дело в том, что в нижней комнате свет лил из двух огромных окон с самого раннего утра, а верхняя комнатка была оборудована лишь крошечным круглым стеклом на самой вершине крыши конуса.
Как рассказала бабушка Нани, в ходе эволюции, еще пару миллионов лет назад, на коже людей этой Вселенной стал появляться слой бархатистых биохлоропластов. Они усиливают защитные свойства кожи, делая ее более стройкой к внешним повреждениям, проникновению жгучих веществ, и одновременно, при условии обеспечения тела солнечным светом, дают организму энергию, позволяя дольше обходиться без пищи.
Перед сном, отход к которому у таких зависимых от солнца людей, не оборудовавших дома электричеством, происходит достаточно рано, мне предложили принять душ, существующий здесь только благодаря глубоким знаниям местных жителей в области физики. Поскольку и гидростанций здесь нет.
Душ был общий и холодный, освещающийся свечами, что принесли с собой желающие освежиться горожане, благодаря чему неровные стены общественной купальни принимали еще более причудливые очертания и, казалось, дышали. Вода текла из металлических кранов без остановки, и меня преследовало ощущение запретности, будто приходилось принимать душ в фонтане. Но, обрадованная тем, что вода здесь вообще есть, и мне не пришлось плавать голышом в реке, я быстро и воодушевленно ополоснулась под нагретой летним солнцем водой. С непривычки залила водой несколько свечей и убежала в дом, где меня уже ждала необъятная постель. Уснула я почти моментально, едва голова коснулась подушки, раза в два больше той, на которой я спала обычно.
