Третьему мальчику выпали «деньги», бедняга, тощий, как бездомный фазан, тут же приосанился, безнадежно пытаясь выпятить вперед, подобно султану, впалый живот бедняка. Четвертый получил «любовь», чем вызвал ядовитый смех товарищей, раскраснелся, потупил взор, но после слов хозяина лавки, что все остальные, пройдет не так много лет, будут завидовать ему страстно, успокоился и начал поглядывать на спутников свысока.
Последним из детворы свою участь ожидал самый старший мальчик, карие глаза его впились в последний бумажный сверток, и торговец, прекрасно понимавший людскую натуру, оценив остроту момента, нарочито медленно разворачивал предсказание. Сперва он как бы случайно обронил свиток, потом несколько раз неудачно пытался отогнуть краешек, чтобы развернуть его, но что-то никак не получалось, юноша при этом стойко сносил «пытку», хотя сердце его бешено колотилось, а ладони непроизвольно сжимались в кулаки.
– Сознание, – наконец произнес чернобородый «мучитель», и мальчик разочарованно протянул:
– Чего?
Хозяин скорчил смешную физиономию и постучал пальцем по лбу, компания весело рассмеялась и дружно выкатилась наружу. Ветер, облепив стены домов и лица зазевавшихся прохожих сантиметровым слоем желтого, кусающегося песка, погнал свою клокочущую волну дальше на восток, и городские улочки начали снова оживать скрипом повозок, топотом лошадей и верблюдов и криками торговцев, спешащих восполнить упущенную во время бури выгоду.
Хозяин вернулся было к книгам, но, задумавшись на миг, сказал негромко, обращаясь к самому себе:
– Нет смысла, он сейчас вернется.
Что именно подразумевалось под этой фразой бакалейщика, осталось загадкой, ибо пояснений вслух не последовало, а мысли человеческие, как известно, хранятся за семью печатями, правда, тут надо оговориться, ровно до тех пор, пока Homo sapiens не осушит бутылку крепленого, а уж это-то зелье умеет развязывать языки и срывать печати, но приблизительно через четверть часа дверь лавки хлопнула и предсказанное возвращение юноши состоялось.
– Мне требуются разъяснения, – совсем по-взрослому произнес обладатель бумажки со словом «сознание».
– Приветствую тебя, дорогой друг, – как бы не слыша просьбы, ответил хозяин.
– Я подрался с «деньгами» и «счастьем», – посетитель аккуратно дотронулся до синяка под левым глазом и болезненно поморщился. – Они сказали, что «сознание» не приносит ни денег, ни удачи, ни счастья, и оно имеется даже у пустынного суслика.
– Они правы, – усмехнулся торговец сладостями, отломив кусочек шербета. – Во всем, что сказали, кроме суслика – у того имеются исключительно инстинкты.
– Это должно меня вдохновить? – крикнул юноша и развернулся к двери.
– Постой, – мягко одернул его хозяин лавки. – Ведь сегодня канун Рождества, а в это время происходят порой самые удивительные вещи.
– Рождества кого или чего? Ах да, вашего, – мальчик всплеснул руками. – Может, получу еще один синяк, под второй глаз.
– А что, шрамы украшают мужей, – рассмеялся торговец. – Однако речь о Рождестве твоего Сознания.
– Бить не будете? – на всякий случай поинтересовался юноша, присаживаясь на деревянный табурет возле прилавка.
Хозяин отломил терпкой сладости и протянул гостю:
– Знаешь, что такое Эго?
Мальчик, запихнув угощение в рот целиком, а потому не в силах издать ни звука, отрицательно покачал головой.
– Это та часть в тебе, которая заставляет получать удовольствие, причиняя неудобства другим, понял?
