Но для меня море и болота означали свободу. Когда ферма осталась позади, я почувствовала, что мне легче: так легко, что казалось, будто ещё чуть-чуть, и ветер подхватит меня и унесёт неведомо куда. Мне даже немного захотелось очутиться там, где ещё никто не бывал, ни один человек. Там, где начинаются приключения.
Я настолько погрузилась в свои мысли, что чуть не потеряла равновесие, когда Мерлин внезапно остановился.
Конь нервно отпрянул в сторону, гадая, куда двинуться дальше.
– Хорошо, давай я пойду пешком.
Я соскользнула с его спины, приземлившись на мягкий мох.
– Посмотрим, что здесь можно найти.
Я не боялась темноты и пустоши, раскинувшейся передо мной. Но сердце тяжело застучало в груди, когда ветер взъерошил волосы и начал теребить одежду, словно меня окружил целый рой привидений. Над головой сгущались тучи, и задушенные ими звёзды гасли одна за другой. Пахло дождём. Нужно было торопиться.
Я вслушивалась в каждый звук и пристально вглядывалась в заросли вереска и папоротника: не мелькнёт ли Мэйзи светлым пятном.
Это было близко к месту, где прошлым летом мы с мамой собирали чернику. Тогда я нашла там заброшенную барсучью нору.
Если Билл старался держаться подальше от Дайспер Холла, он точно не мог наткнуться на нору.
Мэйзи, наверное, заблудилась где-то поблизости.
– Пойдём, Мерлин, уже недалеко, – подбадривала я старого коня.
Мы шагали по овечьей тропе, огибающей Дайспер Холл, держась поодаль от высоких серых стен. Я трижды громко свистнула, сунув пальцы в рот, и стала внимательно слушать. Кажется, до меня донёсся ответный вой, но такой слабый, что я даже не была уверена, не почудился ли он мне.
Я свистнула снова.
На этот раз вой прозвучал явственно.
– Сюда, Мерлин! – скомандовала я.
Овцы на болотах паслись вместе с неприрученными животными, поэтому пастбище выглядело полудиким. Здесь можно было встретить и дичь, и охотников, и птиц, круживших в небе, и всякую живность под землёй. Ледяной воздух пощипывал лодыжки и бросал в дрожь.
Свистнув вновь, я замерла и затаила дыхание. Кто-то заскулил совсем рядом, слабо, но вполне различимо. Это собака. Не лиса и не барсук – именно собака, испуганная, потерянная и одинокая.
– Мэйзи! – позвала я.
В ответ раздался отчаянный визг, и я поспешно бросилась на звук.
В барсучьей норе мелькнула чья-то пасть.
– Мэйзи? – спросила я и наклонилась к отверстию.
Оттуда высунулся маленький нос и донёсся благодарный вой.
Я разгребла колючие кусты, легла на живот и просунула руку в нору. Суетливый комок шерсти и слюнявый язык бурно приветствовали меня, и я засмеялась от радости.
Мэйзи запуталась в зарослях вереска, многочисленные колючки застряли в густом мехе овчарки.
– Держись, Мэйзи, – успокоила я собаку.
Я нырнула в нору глубоко, насколько могла, а потом принялась карманным ножом осторожно разрезать стебли, опутавшие Мэйзи.
– Потерпи немного.
Наконец я высвободила бедняжку, и она сразу ринулась наружу, пытаясь протиснуться у меня между коленями: в итоге мы обе повалились на землю.
– Глупая девочка, как ты нас напугала!
Когда тёплое дыхание Мэйзи коснулось моей щеки, на меня нахлынуло блаженное облегчение. Собака жива и в безопасности.
– Поедем домой, Мэйзи!
Я подвела коня к пеньку, посадила Мерлину на спину овчарку, а затем запрыгнула туда же сама.
Мэйзи была небольшой собакой, да и Мерлина оказалось трудно чем-то смутить, и вскоре мы очень удобно устроились.
