Монахи всю свою жизнь заняты одним важным делом – постоянной молитвой, ходатайствуя перед Творцом за всех живущих людей и весь мир. В этом их сверхзадача и служение Всевышнему, в этом их предназначение, а все остальные занятия и дела необходимы для поддержания этого бесконечного потока обращений.
Схиму монах Кифа принял восемь лет назад, в возрасте сорока трех лет. В монастырь же пришел, когда ему исполнилось тридцать семь.
Иван Остроухов – так звали его в той старой жизни, о которой он успел забыть, а точнее, полностью перестал отождествлять себя с прошлым своим именем, поступками и привычками. Слишком велик был контраст между тем, каким он был, и кем стал сейчас.
Лишь иногда во сне Кифа видел, что он все еще Иван и не стал монахом, живет как прежде, утопая в своих грехах. В эти моменты Кифа вскакивал со своего скромного ложа, расстеленного прямо на полу в келье, начинал молиться, обливаясь слезами, и горячо благодарил Бога за то, что он дал ему шанс спасти свою душу и молиться за спасение других.
Кифа помнил тот день, когда он впервые пришел в обитель. Тогда это решение было спонтанным. Он скрывался от властей и врагов после очередного дела. За несколько недель промотав и пропив те деньги, которые украл вместе с подельниками, он неожиданно для себя, еще не до конца протрезвевший, оказался у монастырских ворот.
В голове тогда была одна мысль: «Здесь меня искать точно не будут».
Воровство было основным промыслом жизни для Ивана. Он не был «в законе», но авторитет в своей среде имел. С семьей не сложилось – где-то под Москвой жила его бывшая жена Ольга, с которой они прожили вместе около года. Но тогда, в начале девяностых, ему пришлось бежать, оставив жену. Она была уже беременна, но он лишь потом случайно узнал об этом. В пьяной драке в кабаке он убил одного и ранил другого бандита – чеченца.
С женой они не были расписаны, он быстро отправил ее к матери в Подольск, а сам бежал из Твери, пообещав вернуться за ней через год–полтора, когда эта история забудется, да так и не сдержал своего слова.
Дальше жизнь его совсем покатилась под горку. Где бы он не оказался, трудности и неудачи преследовали его, проблемы нарастали снежным комом, он несся к неминуемому концу.
Несколько раз его чуть не взяли во время или сразу после ограблений, но он чудом уходил от погони.
Когда в 95-ом во второй раз оказался в тюрьме, Иван приготовился к смерти. Он знал, что по старым счетам придется платить, и внутренне был готов к этому, слишком утомили его последние годы жизни. Он не желал смерти, но и жизнь свою почти не ценил.
Его пытались убить трижды и трижды Бог отводил. Его резали, душили, избивали до полусмерти, но он все равно каким-то чудом выкарабкивался и выживал.
Тогда Иван не понимал почему, да он особенно и не думал об этом. Каждый раз, перед тем, как потерять сознание, он думал одно и то же: «Ну вот! Наконец, это все закончится!»
Он не боялся смерти, в эти моменты он искренне ее желал, потому что слишком устал от той своей жизни, но зато потом, в тюремной больнице, жить хотелось очень. Что-то внутри него из последних сил цеплялось за жизнь, боролось за каждый вздох, каждую минуту бытия.
Перед освобождением ему снова повезло. Братва подкупила охрану, его выпустили на три дня раньше срока, и Иван разминулся с теми, кто так страстно желал встречи с ним.
Находясь на свободе, он вновь бежал. Ему нельзя было расслабляться, поскольку его враги отличались завидным упорством.
