Двести лет вместе. Часть II. В советское время - страница 8

Первую неделю петроградских революционных событий газет не было. А затем они выступили с трубным гласом, менее всего задумываясь или ища жизненные государственные пути, но наперебой спеша поносить всё прошедшее. В невиданном размахе кадетская «Речь» призывала: отныне «вся русская жизнь должна быть перестроена с корня»[85]. (Тысячелетнюю жизнь! – почему уж так сразу «с корня»?) – А «Биржевые ведомости» выступили с программой действий: «Рвать, рвать без жалости все сорные травы. Не надо смущаться тем, что среди них могут быть и полезные растения, – лучше чище прополоть с неизбежными жертвами»[86]. (Да это март 17‑го или 37‑го?) – Расшаркивался новый министр иностранных дел Милюков: «До сих пор нам приходилось краснеть перед нашими союзниками за наше правительство… Россия лежала мёртвым весом на деле союзников»[87].

Редко в те первые дни можно было услышать дельные слова о том, что́ же надо теперь вообще делать в России? Улицы Петрограда в хаосе, сотни полицейских загнаны под замок, по городу не утихает безпорядочная вольная стрельба, – но всё заливает общее ликование, хотя по каждому конкретному вопросу разброд мыслей и мнений, разноголосица перьев. Вся пресса и общество сходились едва ли не в одном: в безотложном установлении еврейского равноправия. Красноречиво писал Фёдор Сологуб в «Биржевых ведомостях»: «Самое существенное начало гражданской свободы, без чего земля наша не может быть святою, народ не может быть праведным, всенародный подвиг не станет священным… – снятие вероисповедных и расовых ограничений».

Равноправие евреев продвигалось, и даже весьма быстро. Первого марта (ст. ст.), за день до отречения царя, за несколько часов до знаменитого «Приказа № 1», губительно толкнувшего армию к развалу, – комиссары Думского Комитета, посланные в министерство юстиции, В. Маклаков и М. Аджемов, провели распоряжение по министерству: зачислить всех евреев – помощников присяжных поверенных в сословие присяжной адвокатуры. – «Уже 3 марта…председатель Государственной Думы М. Родзянко и министр-председатель Временного правительства кн. Г. Львов подписали декларацию, в которой говорилось, что одной из главных целей новой власти является „отмена всех сословных, вероисповедных и национальных ограничений“»[88]. – Затем, 4 марта, военный министр Гучков внёс предложение открыть евреям дорогу в офицерство, а министр просвещения Мануйлов – отменить процентную норму для евреев. Оба предложения были приняты без помех. – 6 марта министр торговли-промышленности Коновалов начал устранять «национальные ограничения в акционерном законодательстве», то есть отмену запрета на покупку земли компаниям с евреями в правлениях.

И меры эти быстро проводились в жизнь. 8 марта в Москве зачислено в присяжные поверенные 110 «помощников»-евреев, 9 марта в Петрограде – 124[89], 8 марта в Одессе – 60[90]. 9 марта киевская городская дума экстраординарным постановлением, не дожидаясь следующих выборов, включает в свой состав пятерых гласных-евреев[91].

И вот, «20 марта Временное правительство приняло постановление, подготовленное министром юстиции А. Керенским при участии членов политического бюро при еврейских депутатах 4‑й Государственной Думы… Этим законодательным актом (опубликован 22 марта) отменялись все „ограничения в правах российских граждан, обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению или национальности“». Это был, по существу, первый крупный законодательный Акт Временного правительства. «По просьбе политического бюро [при еврейских депутатах] евреи в постановлении не упоминались»