Теперь я был у него. Докладывать мне не пришлось. Он спрашивал, я отвечал. О службе на Тихом океане и нашем флоте, о том, как, по моему мнению, работает наркомат. Почему-то Сталин особенно интересовался моим мнением о Галлере и Исакове. Я с уважением относился к тому и другому. Они были опытными руководителями и пользовался авторитетом у моряков. Так я ему и сказал.
– Как вы смотрите на работу в Москве? – спросил он в конце разговора. У меня, признаться, на сей счет не было определенного взгляда.
– В центре я не работал, да и не стремился к этому, – ответил я коротко.
– Ну, идите, – отпустил меня Сталин. Когда я вернулся в гостиницу, было уже около трех утра. На следующее утро меня вызвали на экстренное заседание
Главного военно-морского совета. Повестку дня не сообщили. Заседание открыл П.И. Смирнов-Светловский и предоставил слово А.А. Жданову.
– Предлагаю обсудить, соответствует ли своей должности первый заместитель наркома Смирнов-Светловский, – объявил неожиданно Жданов. Смирнов, сидевший на председательском месте, помрачнел и опустил голову. Прений не получилось. Опять слово взял Жданов:
– В Центральном Комитете есть мнение, что руководство наркоматом следует обновить. Предлагаю вместо Смирнова-Светловского первым заместителем наркома назначить Кузнецова.
Жданов посмотрел в мою сторону. Повернулись ко мне и другие члены совета. Несколько голосов не очень уверенно поддержали предложение.
В тот же день мне был вручен красный пакет с постановлением о назначении на новую должность.
Н.Г. Кузнецов. Накануне.
Воениздат, М., 1969. С. 230–233.
А.С. Чуянов, 22–31 марта 1939 года
…Сразу же после XVIII съезда, на первом организационном пленуме, я, будучи избранным в кандидаты в члены ЦК ВКП(б), был немало озадачен поручением, данным мне И.В. Сталиным. Случилось это так. Во время перерыва участники Пленума переместились в буфетный зал, к столикам с чаем и бутербродами. Я сидел рядом с В.А. Малышевым и С.М. Буденным. Разговаривали. Подошел А.Н. Поскребышев и, обращаясь к СМ. Буденному и ко мне, сказал:
– Вас просят зайти к Сталину и Ворошилову в Овальный зал. Семен Михайлович спросил:
– Вы никаких вопросов не ставили перед ЦК?
– Ставил, об освоении Волго-Ахтубинской поймы, – ответил я. – А при чем тут я? Может, что-нибудь писал о кавалерии?
– Кадровой кавалерии у нас в области нет, – ответил я. Семен Михайлович встал первым, я последовал за ним.
В Овальном зале за столом сидели И.В. Сталин и К.Е. Ворошилов.
– Вот они, виновники, – встречая нас, сказал Ворошилов. Сталин нацелил глаза на меня:
– Много ли рыбаки Каспия ловят и сколько могут приготовить вяленой тарани?
Для меня этот вопрос как снег на голову. Мне показалось, что и Буденный недоуменно пожал плечами. Собравшись, я ответил:
– Десять-пятнадцать процентов от годового улова.
– А сколько же это будет пудов?
– Примерно девятьсот тысяч пудов.
– А сколько среди них будет крупной и средней тарани?
– Не более пятидесяти процентов.
– Значит, четыреста пятьдесят тысяч пудов, – раздумчиво произнес Сталин.
– Да, примерно так, – подтвердил я.
– А сколько можно взять от улова крупной и средней та
рани для Красной Армии? – спросил Ворошилов. Я не успел ответить, как Сталин разъяснил:
– ЦК партии намечает внести в солдатский паек снабжение таранью. Вы потребовались нам для того, чтобы посоветоваться и подготовить этот вопрос для обсуждения в Политбюро. Солдатам в походе тарань окажется весьма важным продуктом. Сунет за голенище и на привале посолонцует…
