– А мы не боимся насилия, мы не остановимся, когда нужно, перед насилием. Иногда насилие бывает полезно, не было бы насилия, не было бы революции. Ведь насилие – повивальная бабка революции…
Конечно, я был горд доверием, которое оказывала мне партия. Но в глубине души искренне боялся, сумею ли оправдать это доверие на большой, ответственной и совершенно новой для меня работе.
11 января 1940 года было опубликовано постановление Совета Народных Комиссаров СССР о назначении меня заместителем народного комиссара авиационной промышленности по опытному самолетостроению и науке.
А.С. Яковлев. Цель жизни.
Политиздат, М., 1987. С. 157–158, 159–161.
А.И. Шахурин, январь 1940 года
Вспоминаю случай, который для меня и для многих других работников наркомата послужил важным уроком, настроив нас на очень деловой лад во всем.
Это произошло после того, как я был назначен наркомом. Меня вызвал Сталин, что называется, с порога, как только я вошел в кабинет, обрушился с упреками, причем в очень резком тоне: почему, почему, почему? Почему происходят такие-то события на таком-то заводе? Почему отстает это? Почему не делается то-то? И еще много разных «почему». Я настолько опешил, что еле вымолвил:
– Товарищ Сталин, вы, может быть упустили из виду, что я всего несколько дней на этой должности? И услышал в ответ:
– Нет, нет, нет. Я ничего не упустил. Может быть, вы мне прикажете спрашивать с Кагановича, который был до вас на этой работе? Или чтобы я подождал еще год или полгода? Или даже месяц? Чтобы эти недостатки имели место? Чтобы я никого не трогал? С кого же я должен спрашивать о том, что делается не так в авиационной промышленности и не в таком темпе?
Совершенно пораженный сначала этим разговором, после некоторого раздумья я понял, что Сталин не только хотел с меня спросить, но и хотел, чтобы я так же спрашивал с других – требовательно, резко, со всей твердостью подходил к вопросам, которые решала в то время авиаиндустрия.
В этой обстановке, когда все делалось для того, чтобы убыстрить, ускорить, способствовать проведению всех мероприятий по созданию качественно новой авиации, я остро ощущал ту великую ответственность, с которой наше государство и наша партия готовились к будущим испытаниям. Предпринималось все, чтобы как можно лучше подготовить страну к обороне в возможно короткие сроки.
А.И. Шахурин. Крылья победы.
Политиздат, М., 1985. С. 76–77.
B.C. Емельянов, март 1940 года
<…> Вопрос о литых танковых башнях будет рассматриваться на этот раз уже в Политбюро. Отправляемся вместе с Носенко в Кремль.
В приемной главным образом военные из Автобронетанкового управления. Здесь же Тевосян – уже нарком черной металлургии. <…>
Докладывал Ворошилов, держа в руке проект решения, подготовленного Комитетом обороны. Сталин подошел к нему и взял листок. Прочитал его и, обращаясь к начальнику автобронетанкового управления Я.Н. Федоренко, спросил:
– Какие тактико-технические преимущества имеет новая башня? Федоренко стал говорить о том, что литую башню можно изготовлять в литейных цехах, в то время как для производства башен старого типа требуются для штамповки отдельных деталей мощные прессы.
– Я вас не об этом спрашиваю. Какие тактико-технические преимущества имеет новая башня, а вы мне говорите о технологических преимуществах. Кто у вас занимается военной техникой?
Федоренко назвал генерала И.А. Лебедева.
