Луиза. Не забываем. Снова настраиваемся на работу. А лучше записать всё, что показалось мне странным, несовпадающим, излишним.
Открыв новую вкладку на компьютере, я написала в трёх колонках: «Портрет потерпевших. Странности. Несовпадения». Далее начертала имя девушки, рядом – её адрес.
И первое с чего следует начать: раздобыть карту проверок психо-эмоционального состояния. Записано.
Нужно выяснить, говорила ли девушка комиссии, какого свойства была кодировка: долговременная или пополняемая? Такое никто не станет скрывать – себе навредишь. Записано.
А ещё следует отправиться к участковому врачу девушки и поинтересоваться о проблемах Луизы Граф. Может у неё была серьёзная болезнь и девушка не смогла выдержать эмоционального напряжения. Затем – отправлюсь к жениху. Записано.
В дверь постучали. Я дёрнулась, смахнув со стола фотографии влюблённой парочки.
– Минутку! – мой голос оказался уверенным, немного хрипловатым, какой бывает со сна.
Быстро подобрав карточки, я покидала их в сейф, встроенный в стене. Туда же отправился и лист с именами жертв.
– Иду, иду!
Ой, только не это! Я не готова его видеть!
В дверях стоял Дад Речер – друг Нона и мой. Точёное лицо парня дёрнулось, и на нём появилась косая улыбка.
– Привет, Анна!
Я, наверное, не меньше минуты всматривалась в карие крупные глаза в рамке длинных, стрельчатых ресниц, прежде чем ответить, но всё же промолвила:
– Привет, Дадо!
Дадо – так его называли друзья, которых у Речер в каждом подразделении вагон и маленькая тележка. Не удивительно: ведь Дад отличался шумным характером и весёлым нравом. Был красавцем, пламенным спорщиком и выдающимся военным.
Впрочем, быть выдающимся и слыть весельчаком мало, необходимо ещё иметь в крови бесстрашие. Именно это качество выделяло Дадо из всех, и только оно помогло парню в двадцать пять лет стать заместителем начальника подразделения.
– Пригласишь войти или разрешишь вытащить тебя в бар?
Я покачала головой и поморщилась:
– Нет. Только не в бар. Проходи.
Я шире раскрыла дверь, а сама отошла с дороги. Дадо кивнул и длинная, густая чёлка, зачёсанная назад, свесилась на лоб.
– Я вижу, ты спала. Прости, что разбудил.
Дадо остановился посередине комнаты и после фразы развернулся ко мне лицом.
Свет, проливающийся ровной трапецией из коридора, точно прожектор высветил фигуру парня, заставив меня рассматривать торс, тёмные волосы, красивый подбородок, родинку над пухлой верхней губой. Воображение быстро слепило картинку склепа давно умершего человека – девушки, которое потревожил мускулистый археолог или авантюрист. Хотя…
Да, я умерла вместе с Ноном, а Дад пришёл ко мне на могилу. Зачем ноги топтать? Мне хорошо одной.
– Прими мои соболезнования.
– Спасибо. И ты мои.
– Вот уж не думал, что… Конечно, знал, что мы все умрём, но…
– Мне тоже не понятно: почему он. Ответа не найти – придётся смириться.
Дад кивнул и опустил взор. Мы немного постояли, собираясь с силами. Наконец, друг детства заговорил, словно извинялся за что-то:
– Глупо прозвучат слова, но поверь, я подбирал их всё то время, что готовился прийти к тебе… Какие-то показались приемлемыми и я записал их на лист бумаги, выучил…
Дад замялся, поджал губы, но его взгляд был красноречив. Я видела, что его мучила утрата, но говорить о Ноне, как об умершем Речер не желал. Впрочем, как и я. Догадывалась, что Дад должен был сказать мне, только помогать ему не собиралась – пусть выскажется.
