Я замолчал, вспоминая, как по-глупому тогда подставился — стоило только смолчать и проглотить наезд глиста в костюме, и нас повезли бы вместе. И я знал бы, где Женька и что с ней. И знал бы, что делать... хотя, не факт. Нас вполне могли везти в разных машинах и выгрузить в разных местах, а так я хоть удовольствие получил от его вопля.
— Так вот почему новых девочек так и не дождались...
Я приподнялся, выворачивая шею, чтобы заглянуть ей в лицо — по голосу показалось, что она сейчас заплачет. У мулатки правда глаза были на мокром месте, я прикусил язык — дурак, не стоило говорить о тех, кому повезло больше, чем ей.
— А ты как сюда попала?
Она фыркнула:
— Певица я. Ехала с продюсером первый клип снимать.
— Ясно.
Мы замолчали. Девушка легонько гладила мою спину, больше не сжимая мышцы, водила ногтем по краю косых, дельты, трицепса.
— Ты спортсмен?
— Ага, каратэ.
— Заметно.
— По чему?
— По талии. Обычно у тех, кто качается для красоты, большие плечи и маленький пояс, а ты весь широкий.
— Ну спасибо, — я фыркнул, она смутилась:
— Нет, ты не подумай, всё красиво, талия есть. Я просто вижу разницу, у меня парень боксом занимался.
— А.
Опять тишина.
Девушка вздохнула и легла на пол, её лицо оказалось напротив моего, тёмные блестящие глаза заглянули в глубину моих.
— Почему у меня такое ощущение, что ты здесь ненадолго?
— Потому что я уже выбрался с корабля. И отсюда выберусь.
— Нет. Потому что ты не выглядишь смирившимся.
Я пожал плечами и отвёл глаза — её прямой взгляд меня смущал. Она вздохнула и перевернулась на спину, проговорила в потолок:
— У нас на этаже есть комната, такая же, как и все остальные спальни. Только там дверь всегда закрыта на ключ, а перед ней стоят охранники. Туда никто не заходит, кроме Рашида и Самого, но стабильно носят еду, и получше чем то, что едим мы.
— Сам — это такой толстый в сером костюме?
— Может быть. Толстый и в костюме, когда в сером, когда в полосатом. Тварь.
Я помолчал, обдумывая пути проникновения в эту тайную комнату.
— Слушай, а нарисуй мне план помещений, каких знаешь.
— Не выйдет, — она опять повернулась ко мне, положила голову на локоть. — Там все двери на ключах и полно охраны.
— Я понял, я туда не полезу сломя голову. Но всё равно нарисуй, я сюда больше не попаду, нельзя упускать шанс.
— Где рисовать?
Я обвёл взглядом голые стены и голого себя, сжал губы — хреново. Потом хмыкнул и протянул ей руку внутренней стороной вверх:
— Нацарапай ногтем. Не жалей, дави хорошо, пусть продержится хоть пару минут, я успею запомнить.
Мы сели, она положила мою руку на своё колено и принялась царапать и объяснять:
— Коридор. Здесь лестничная площадка, тут туалет для персонала. Комнаты для работы, мы сейчас в вот этой, здесь ещё один коридор и общие спальни для девочек. Здесь выход в столовую, тут зал для гостей и сцена, — она поморщилась, плечи передёрнуло мурашками, я сделал вид, что не заметил. — Всё, больше нас никуда не пускают.
— А где та спальня с охранниками?
— Последняя по коридору, — она поставила крест на одном из косых квадратов. — Не суйся туда, там везде охрана. Здесь на входе, здесь, в коридоре перед столовой, а на обеде их вообще полный этаж.
