Короткий клинок просвистел прямо у моей шеи. Я парировал удар и вогнал противнику топор промеж ребер. Ворон, вскрикнув, откинулся назад. Из раны брызнула кровь. Я хотел больше. Хотел кромсать плоть, пока она не выльется вся, и эта жажда клокотала у меня в горле то ли стоном, то ли рычанием. Проклятие действовало на меня сильнее, но воспоминания о захватившем меня существе давили изнутри, как огромный гнойник. Надави чуть посильнее – и прорвет.
Красная маска раздулась от потяжелевшего дыхания. Я крепче сжал рукояти топоров.
В глазах второго стражника я увидел страх. Должен ли он был умереть? Я почти слышал голос матери, моливший меня о мире. Она хотела бы, чтобы я был лучшим человеком. А еще она хотела, чтобы ее мольбы услышали тиморские налетчики, но те остались глухи и слепы: их сердца не тронула ни ее молочно-белая кожа, ни волосы цвета зимнего инея – как у Элизы. Они схватили ее и притащили тиморскому королю, как собаку.
Она хотела бы, чтобы оба ее народа, по крови и по браку, были добрее друг к другу. Но тиморцы отказались слушать. Теперь ее крики из могилы слышал только я.
Так заслужил ли смерти этот стражник Воронова Пика? О да. Еще как.
Он даже не пытался защититься, когда я рубанул ему по голове. Будто бы смирился со своей участью.
Сражайся, Вален! Сражайся как никогда!
Я смеялся под маской, глядя на разоренный караван. Пускай мы превратимся в воров и убийц, но только так мы могли заставить тиморцев страдать, ослабить их верность Колдеру и подарить Старой Этте шанс восстать.
Я буду сражаться так, как просил Сол, и не успокоюсь, пока те, кто украл свободу моих людей, не захлебнутся в крови.
Халвар рассмеялся мне в ответ. Капюшон спал с его головы, и потоки воздуха послушно гнали пламя Тора за разбегавшимися богачами и стражниками. Караван был наш.
Почти.
Вдалеке послышались новые крики, и вскоре из высокой травы выросло несколько темных фигур. Они бросились к одинокой крытой повозке, прорвавшейся через кольцо огня и дыма. Не вороны – подпольщики.
Пропади они пропадом. У нас не было времени на этих идиотов.
– Кровавый Рэйф! – завопил один. Судя по ликованию в голосе, он считал, что мы на их стороне.
Он ошибался.
Для нас они были лишь толпой дураков. Они неплохо умели убивать, но дураками и оставались. Они обступили повозку, готовясь, кажется, разодрать ее на щепки. Кучер упал с перерезанным горлом.
– А ну все назад! – крикнул Халвар. Редкий человек мог вызвать его гнев, но подпольщики и в этом преуспели.
Мужчина, завидевший меня, бросился навстречу. Его не смущало ни собственное сбитое дыхание, ни грозно поднятые черные топоры в моих руках.
– Мы видели, как ты напал на них. Мы знали. Мы знали, что ты служишь Этте! Служишь истинному королю!
Кому-кому?
– Это главная карета, – ткнул пальцем подпольщик. Я невольно перевел взгляд на повозку, груженную тканями.
– Там только товар.
– Не только. Лжекороль уже несколько недель перевозит так своих ближайших сторонников. Скоро здесь будет еще один отряд. Мы сделаем это сейчас, Кровавый Рэйф, иначе нам помешают.
От его «мы» меня передернуло, но поправлять его я не стал. Повозка мало походила на транспорт тиморского дворянина. Интересно. Что ж, чем меньше дворян, тем слабее поддержка лжекороля. Я был не прочь оборвать пару листиков с этого дерева, пока оно окончательно не высохнет и не рассыплется в прах под ногами эттанцев.
