В России не соскучишься
Скучать здесь было некогда: Петр сразу отправил Крюйса в Воронеж и на Азовское море – там начинался русский военно-морской флот. Крюйс плавал по Азовскому морю, чертил атлас Приазовья, составлял описание окрестных земель, строил корабли, гавани и крепости. Голландцев там было великое множество – подчас из них формировали целые экипажи кораблей. Все они стремились, как и Крюйс, в Россию за длинным рублем. И все они, как один, признавали Крюйса своим вождем – он был умен, суров, немногословен. В 1700 году началась Северная война, и через два года Крюйса отправили в Голландию, чтобы выполнить важное задание Петра – нанять как можно больше голландских кораблестроителей и моряков. С этого времени Петр носился уже с новой игрушкой – создавал военный флот на Балтике. По-видимому, новое дело увлекло Крюйса – дома он не остался, а ведь мог! Так под видом поездки по делам из России бежали те иностранцы, кому было трудно ужиться с Петром. Крюйс приехал прямо в Санкт-Петербург, на стройку Адмиралтейства и… вскоре стал спасителем будущей русской столицы.
Бой у Котлина
Весьма забавно уже то, что Крюйс, всю жизнь проплававший как торговый моряк, выиграл на старости лет настоящее морское сражение, первое и единственное в своей жизни. Нет, когда Крюйс узнал о подходе шведской эскадры к Кронштадту, он не бросился навстречу ей – шведы были явно сильнее, а только что построенный русский флот с голландскими и английскими экипажами был еще очень слабеньким. Его корабли – разномастные, мелкие, построенные из сырого леса, плохо укомплектованные и снаряженные, с трудом можно было назвать полноценным флотом, способным сразиться с противником в открытом море. Тем не менее действия Крюйса оказались очень умелыми и продуманными. Он удачно использовал остров Котлин как непотопляемый корабль, который вооружил пушками. Они стояли и по берегам, и на «носу» – узкой западной оконечности. Тут были построены артиллерийские батареи и редуты.
Из-за этого, имея превосходящие силы, в том числе многопушечные линейные корабли, Анкерштерн не решился прорываться к Петербургу. Возможно, причина нерешительности шведского адмирала заключалась не только в продуманной системе русской обороны, но и в хитрости Крюйса. Как писал датский посланник Ю. Юль, Крюйс «приказал побросать ночью в море и поставить на якоря поперек фарватера известное количество свай наподобие палисада. Шведы… хотели пробиться силою, а затем сжечь город Петербург. Когда шведская эскадра, идя на всех парусах по фарватеру, заметила этот стоящий на якорях палисад, то оставила свое намерение, вообразив, что сваи вбиты в дно, и опасаясь, что, наткнувшись на них, корабли пойдут ко дну».
Тогда шведы решили высадить десант на берегу у Толбухинской батареи. Но с самого начала им не повезло – песчаные отмели у берега, на которые наткнулись десантные шлюпки, перемежались глубокими ямами и вымоинами. Солдаты, высадившиеся из шлюпок на отмели, через несколько шагов стали проваливаться в ямы и тонуть. Те же, кто все-таки выбрался на кромку прибоя, были атакованы русской пехотой. Потеряв множество солдат, шведы отступили. Началась артиллерийская дуэль, которую шведы тоже проиграли. А когда удачным выстрелом русские накрыли шведский адмиральский корабль и с него дождем полетели золоченые кормовые украшения, шведы стали отходить. Крюйс даже рискнул преследовать их. Так он не позволил оборвать волосок, на котором был подвешен Петербург.
