Дождавшись выходных, схватили бедолагу, сунули опять в сумку. Держись, Маруся. Помчались на вокзал. Максимка всю дорогу уговаривал черепашку: «Крепись, моя милая. Всё будет хорошо. Ещё немного потерпи».
Только приехали, папа побежал к соседу, спросил, на каком пруду он поймал черепаху. Узнал. Выкатил мотоцикл. Максим с Марусей уселся в коляске, мама сзади. Вперёд. Свободу братьям нашим меньшим! Точнее одному брату, то бишь сестре, а впрочем, какая разница. Дикие животные должны жить на воле. Не становиться детской игрушкой.
Помчались по просёлочной дороге, по кочкам. Довезти бы живой. Неделю ведь не ела. Пыль столбом. Чуть собаку не сбили, вздумавшую переходить дорогу в неположенном месте. Приехали. Вот он пруд. Почти круглый. Метров сто в диаметре. На противоположном берегу, мальчишки купают красного коня. Прямо, как на картине известного русского художника.
Достал Максим голодающую из сумки, поставил на глинистый берег. «Иди домой, Маруся. Ты свободна». Черепаха обернулась, глянула в его сторону, поднялась и, смешно ковыляя, двинулась к воде. Вошла и поплыла.
Метрах в двух от берега снова обернулась. Бросила прощальный взгляд и нырнула. Лишь пузырьки воздуха, ниточкой показали направление её движения.
– Прощай, Маруся! – закричал Максим.
