Пришлось идти, напротив, через дорогу. Но там надо скупать уже два участка, которые после жёсткой торговли обошлись в триста рублей. Согласился, с отсрочкой переезда хозяев и что они разберут и заберут свои дома.
Тут я сунул два червонца Обновену, предоставил ему для поездок Савву с Фёдором, и пусть начинает оформлять участки на меня. Увы, но против той коррупции, которая существовала сейчас, переть было бесполезно и бессмысленно. Да и не великие тут деньги.
Но тут вдруг опять упёрся сапожник Давыдов, что это дорого и он не сможет их отработать. Сошлись, что я построю мастерскую, а он будет там наёмным управляющим. Но что же, похоже, что сапожник сам себя и перехитрил? Или я себя тешу иллюзиями? С другой стороны под моей «крышей» ему не надо будет платить некоторые налоги, да и в остальном спокойнее и безопасней. В общем – мрак и ужас. Куда я лезу? Я же хотел холодное оружие выпускать, а занимаюсь чёрте чем. А время идёт, уже скоро весна 1849 года.
К концу субботы, я вымотанный этой нервотрёпкой, решил расслабиться. Сначала помыться, выпить сто грамм коньяку с кофе и почитать газету. Только настроился, забегает Лука с берестяной коробкой в дом и кричит с порога.
– Есть, Дмитрий Иванович, есть – чуть не подпрыгивая на месте мастер.
– Стой Лука. Кто есть? – и тяжело вздыхаю, понимая, что мои планы отдыха опять откладываются.
– Куклу продали князю Вадбольскому. А я и не верил – опять радостно воскликнул плотник и передаёт мне коробку.
– Ну а ко мне ты чего прибежал? – не понял я такого энтузиазма. Ну, продали и продали. Молодцы.
– Ну, так это… хорошую новость сообщить и вот – сияет как начищенный самовар бригадир плотников.
– Ну, так…раз пришёл, и я тебе тоже новость сообщу. Садись – перекривляю Луку. Открываю коробку, а там действительно не плохая деревянная кукла в платье расшитым мелким речным бисером. – Я так понимаю это мне, как я и просил? Очень хорошо. А долг ты принёс?
– Ну…скоро отдам – Лука осторожно сел, и наверное уже пожалел, что пришёл.
– Раз процесс пошёл, то скоро и отдашь и не только это. Ты с фанерой знаком? – высказал, давно вынашиваю мысль. Фанеры мне не хватает.
– Это ту, что с Курляндской губернии везут? – осторожно Лука. Привык к моим неожиданным поворотам в разговорах, а ещё и сразу созданием ему бедному проблем.
Примечательно, что практически все изобретатели первых станков для получения шпона – основного сырья для производства фанеры – так или иначе, были связаны с Россией. Первую модель лущильного станка в конце XVII создал инженер-механик Сэмюэль Бентам, ранее служивший Екатерине II по приглашению князя Потемкина. Другое дело, что это не носило массовый характер, и была она по-прежнему дорогая.
– Она самая. Вот и подумай, как бы нам тут такое сделать. Поспрашивай. Второе, весной и летом начнётся большое строительство в Туле, так что начинай «подгребать» под себя лучших и толковых мастеров…И, каменщиков, тоже – опять «нагружаю» заботами мастера.
Сильно озадаченный глава моей плотницкой артели пошёл домой. Пора и мне подумать как с дельцами из «Тульского Света» рассчитаться, а не только им меня накалывать.
В новом выпуске газеты увидел статью на критику Герцена. Стоп, это же его «Колокол» постоянно гадил России. Правда надо признать были и правдивые и интересные статьи. А у самого тут осталось именье где-то под Москвой, с которого он не стеснялся требовать и получать доходы. По-моему, даже кого-то и из западных банкиров к этому подключил или они воспользовались ситуацией? Конечно, во многом он был прав. Но почему он, во многом критиковал только царя и самодержавие и почти не трогал дворян?
