Двойная реальность - страница 8

Буся молча слушала, положив голову на передние лапы, иногда её глаза вспыхивали в темноте и гасли. Когда Лёля закончила рассказ она тихо изрекла:

– Ну что же, дело за тобой.

– Какое дело? – подскочила Лёля.

– Свою задачу я выполнила, или почти выполнила, теперь ты должна что-то сделать, помочь мне. Помнишь, я тебе намекала что я не простых кровей и мне все время приходилось отрабатывать свои «косяки». Осталось понять, какой «косяк» остался неисправленным. Боже! Как я соскучилась… по той жизни… все самое лучшее, самое красивое… самое вкусное. Совсем забыла, у меня появилась подсказка для тебя: ты кого-то обидела в юности, человека… и аналогично, еще двоих. Поэтому не можешь до сих пор догадаться, что это ведет тебя такими немыслимыми зигзагами по жизни. Хорошо подумай, надо вспомнить, мы должны обе решить свои задачи: порознь или помочь друг другу, нам решать. Время поджимает… Подсказать могу. Надо искать там где мысли оставляют царапины или «кровоточащие раны-воспоминания». Может быть, снятся часто, хотя ты о них в жизни уже и не вспоминаешь. Может тебе стыдно и ты… чувствуешь свою вину. Крепко подумай…

Они забыли о сне. Уже скоро рассвет, а они еще не ложились, и тут Лёля встала, подошла к рабочему столу, включила компьютер и стала что-то в нем искать. Кошка смотрела на женщину во все глаза:

– Я правильно тебя поняла? Ты записывала воспоминания? О! Мне это интересно, читай, вдвоем мы быстрее найдем ответ, если он здесь… Лёля придвинула к столу кресло, включила настольную лампу, нашла нужный отрывок.

– Буся я же для себя писала, ошибки не исправляла, над текстом не работала, поэтому что уж получилось.

– Читай, – перебила её в нетерпении кошка. Это…о… Чует мое сердце… Все, молчу, молчу.

– Ну, хорошо слушай: мы воспитывались строго, общение с мальчиками только в пределах школы. Должны были думать об учёбе и доме. Я заканчиваю восьмой класс, решили, что буду учиться дальше, заканчивать десятилетку, а в каникулы можно помочь старшей сестре с детьми побыть, ей после декретного отпуска выходить на работу надо. От нас это довольно далеко, пришлось ехать не только на поезде, но и автобусом. Я была счастлива, потому что дальше города никуда не ездила. Смотрела на мир, вытаращив глаза:

хотелось все увидеть, услышать, ничего не пропустить, как будто знала, что это когда-нибудь мне пригодится. В общем, погостив немного отец уехал, а мне все нравилось: с детворой я всегда ладила, теперь у меня еще два племянника под моей опекой оказались, ну там приготовить еду, уборка – без проблем. Время быстро бежало, меня никто не заставлял в огороде возиться, но мне так понравился их большой приусадебный участок с необычными для меня растениями, с малиной. Я любила поливать растения из шланга. Дома приходилось носить воду ведрами.

– Стоп! Как это называется? Что я от тебя жду, ты хоть помнишь? – прервала ее Буся.

– Да помню я, отлично помню, ты думаешь это легко? И к тому же я читаю тебе все, что написано… тогда жди… я буду искать… Это был не город, и не село, это был совхоз, по необычному названию я поняла, что он был организован рабочими с Балтики, скорее всего во время коллективизации, еще в конце двадцатых годов. Название из слияния этих двух слов «Балтрабочий».

– Лёля, мучительница, ты опять? – у кошки заканчивалось терпение.

–Да пойми, мне кажется это важно. Чужих людей я дичилась, на контакт шла плохо, была затворницей. Дальше двора я по– моему, нигде и не была… и совсем не потому, что я хотела показать себя городской. Как-то, когда дети спали днем, я была свободна и решила полакомиться малиной. Её заросли были у забора, у самой калитки и я так была занята поеданием любимой ягоды, что не заметила, как через площадь от клуба ко мне подошли дети: мальчик моего возраста и две девчушки помладше. Они дружно поздоровались, а я опешила, потому что с незнакомыми у нас в городе было не принято здороваться. Не сразу, но я ответила, они мне задавали вопросы, я машинально отвечала, но на контакт не шла, была в ступоре… будто увидела принца на белом коне. Я сослалась на занятость и побыстрее ушла в дом. Я не помню его, помню только что симПаттичный, с шевелюрой темно-русых волос. Дети назвали свои имена, но я не запомнила их. Это потом, я от сестры узнала, что его звали Женей. Она сказала, что его отец немец, из наших волжских или бывший военнопленный, я не знаю, но тогда это меня свалило наповал. По тону я почувствовала неприязнь. А что хотите от человека у которого отняли детство, оно было военным… И тут я стала замечать, что он, то есть Женя, стал искать встречи со мной, но меня как ветром сдувало. Ловила себя на том, что я тоже исподтишка наблюдаю за ним. Все чаще хотелось видеть его, пусть издалека, но встречи избегала. Я чувствовала, что сестра не одобрит, если даже будем разговаривать через забор.