Хлопнула дверью своей комнаты, жаль, нет замка, так бы закрылась. Выключила свет, легла под одеяло, тяжело вздохнула, снова погладила животик.
Пусть катятся к чертям.Прости, малыш, нехорошо так про папочек, но они это заслужили. Может, они посидят да уйдут, и Семён с ними не столкнется? Но на самом деле поймала себя на ощущении защищенности, пока они рядом, пусть хоть так, за стеной, но живы и здоровы.
Думала, не засну, но, как только закрыла глаза, мгновенно провалилась в черноту. Организм включил защитную реакцию, избавляя от стресса. Было так странно, словно я плыла в невесомости, а где-то плакал ребенок.
Проснулась, на грудь что-то давит, горячее и тяжелое, испуганно открыла глаза, очень темно. Мужская рука, громкое дыхание, слева на боку Артём, справа –Громов.
Прикусила губу, поправила футболку, сердце забилось чаще, глупое такое. Мотыльки встрепенулись, те совсем ненормальные.
– Птичка, – тихий шепот Артёма по коже мурашки, вздрогнула. Он ведет пальцами, до плеча. – Я тут лежу, разглядываю тебя, а руки сами чешутся потрогать. Ничего не хочешь сказать?
– Что именно? – мой тихий шепот.
– Сама знаешь.
– Не знаю.
– Тебе не идет быть дурочкой.
– Совсем не идет?
– Абсолютно.
Диалог умалишенных, каждый знает, к чему он ведет, но упорно не говорит об этом. Поворачиваюсь к Шульгину ложась на бок, глаза привыкли к темноте, вглядываюсь в лицо.
– Я пиздец как скучал по тебе.
Задерживаю дыхание, как перед прыжком на глубину.
Не дает ничего ответить, резко тянет за шею, целует, губы сухие, горячие, и он весь сам словно горит огнем, обжигая им меня. Задыхаюсь и не могу надышаться одновременно, громкий стон, тело вибрирует, вкус алкоголя на его языке бьет по рецепторам.
Он на самом деле словно голодный, больно сдавливает шею, притягивая к себе еще больше, упираюсь руками в грудь. Отрывается также резко, часто дышит,прислонившись лбом к моему.
– Скажи, птичка, не заставляй вытягивать каждое слово.
– Что?
– Чей ребенок?
– Не знаю, – совершенно искренний и правдивый ответ.
– Это как?
– Твой или Игоря, не знаю точно.
– Мой?
Воздух становится тяжелым, Артём замирает, ничего больше не говоря, хватка на шее слабеет.
– А ты думал, я пошла после вас еще под кого-то легла и забеременела?
Несколько секунд тишина, позади ворочается Игорь.
– Мой ребенок?
– Я не понял, чей ребенок? – Громов приподнялся, кровать жалобно скрипит под его весом.
– Наш,– Артем говорит тихо, но его все слышат.
– Как понять наш?
А вот теперь разговор двух сумасшедших.
Легла на спину, смотрю в потолок, немая сцена продолжается.
– Крис?
– Игорь, – беру руку Игоря, кладу на живот, в темноте вижу лишь его силуэт и слышу дыхание. Ему нужна конкретика, четкий ответ на поставленный вопрос. – Малыш, что сейчас растет во мне, от тебя или Артёма. Я не могу знать, от кого, потому что вы были со мной вместе, отцовство определит только ДНК или на кого будет больше похож малыш.
– Малыш?
Несколько долгих секунд, а потом он задирает мою футболку, откидывая одеяло в сторону, и вот уже две больших ладони лежат на животе. Не ожидала такой реакции, испугалась, а потом каждая клеточка тела наполняется невероятным счастьем.
– Мой малыш?
Артём тихо смеется, а я готова плакать. Это так трогательно, когда здоровый мужчина просто гладит живот, кожа ладоней шершавая, но такая теплая.
– Да, Игорь.
– Но я все равно тебя отшлепаю, потому что не сказала сразу, начала хуйню нести про другого мужика, да еще шлялась где попало непонятно с кем.
