Альберт кричал громко и пронзительно, не верилось, что человеческая глотка способна издавать подобные звуки. Ближе к утру крики перешли в сдавленное хрипение, внутри у него что-то булькало, звук был похож на тот, что издает кипящий на медленном огне суп.
Электронные часы отсчитывали время, прошедшее с момента ухода поезда. Две минуты десять секунд. Средний интервал между поездами. Волна горячего воздуха давила из черной темноты тоннеля, как поршень. Лера опустилась на скамью, в голове стоял непрерывный звон. Она устала. Ей страшно. Серый отстал. Или прячется среди людской толпы, скопившейся при входе на эскалатор. Заиграла музыка. Торжественная мелодия в минорной тональности. Альберт учился в музыкальной школе, он со знанием дела сообщил, что автором композиции является Рихард Вагнер, немецкий композитор. Почему музыка играет в холле метрополитена? Или ей это грезится? Из вязкой пелены накатывающего обморока выплыло хмурое лицо матери. Ее голубые глаза смотрели холодно и осуждающе.
– Я всегда знала, чем это закончится, Валерия! – В голосе звенело мрачное торжество, как в музыкальных аккордах музыки Вагнера. – С той поры, когда ты стала походить на этого кобеля, своего папашу!
Лера растерянно улыбнулась. Она ненавидела себя за страх и раздражающую слабость, появляющуюся всякий раз, когда материнские кулаки взметались, словно разъяренная женщина, как древняя фурия, призывала небеса покарать непокорное дитя.
– Девушка! – окликнул ее чей-то голос.
К ней склонялась незнакомая женщина, высокая и худая. Глупо. Все глупо. Чем может помочь полиция? Мелодия вошла в стадию кульминации. Альберт сообщил название композиции, но она тотчас его забыла.
– Вам плохо? Ей показалось, что голос прилетел издалека.
Гул поезда нарастал, давление волны теплого воздуха усилилось.
– Вы поранились?
Почему поранилась? Ей стало смешно, она улыбнулась. Провела слабеющей рукой по животу.
– Вызовите врача! – кричала женщина.
Поезд замедлял ход. Голова закружилась, темнота накатила вместе с приступом мучительной тошноты, и в тот же миг резкая боль пронизала низ живота, пальцы пропитались горячей кровью.
– Я ранена… – сказала она удивленно, подняла глаза, встретившись взглядом с симпатичной черноволосой женщиной.
– Позовите врача! – громко крикнула женщина.
Музыка оборвалась.
2
Оформить заявку на проведение расширенной экспертизы не заняло много времени. Бодров позвонил жене, надеясь обрадовать ее известием о предстоящем визите к теще. Пока в динамике смартфона шли гудки, он пытался изгнать мерзкие мысли, копошащиеся в голове, словно черви в гниющих отбросах. Лена ответила на исходе минуты ожидания.
– Алло! – Ее голос был возбужденным и задыхающимся, словно женщина занималась на беговой дорожке в спортзале.
– Привет! – Николай включил стоящий на столе ноутбук, на мониторе загружались программы. – Я освободился.
– Здорово… – ответила жена, – и что будешь делать?
– Ты хотела поехать в гости к Анне Петровне!
– А-а-а… – протянула Лена, словно вспоминая что-то несущественное. – Забыла утром сказать. Мама заболела.
Красные прожилки над левой частью черепа супруги напоминали кипящую магму в разломе горной породы.
– Ладно, – сказал Николай, машинально водя «мышкой», – я тогда с Базиным пиво попью.
– Пока…
Связь оборвалась. Бодров редко врал. Даже допрашивая подозреваемых, старался не внушать людям призрачных надежд. Сослуживцы не знали о его способностях. Редко кому удавалось сохранять хладнокровие в разговоре с представителем власти, к тому же Николай считал, что, вторгаясь в астральное поле человека, он совершает акт насилия, превосходящий по уровню физическое воздействие. Сформулировать мысль, что Лена изменяет ему, оказалось совсем не просто. Тема, подходящая для сальных анекдотов, рассказанных в компании под пивко, сопровождаемая хохотом, под бравадой которого угадывается потаенный мужской страх – быть отвергнутым и униженным. Вечный мужской ад: у тебя не встал, и ты сдачи не дал!
