Чем невыносимее становилось напряжение внутри, тем меньше я понимала, где кончается настоящее и начинается вымысел. Ноги подгибались, струя терзала мою плоть, дыхание сбилось. Я зарычала, задышала открытым ртом и, не сдержавшись, закричала, чувствуя, как одна за другой меня накрывают волны. Отбросила душ и тронула клитор, принялась гладить, продляя собственное наслаждение и не отпуская рисуемые воспалённым сознанием картинки: руки Антона, его губы, и Денис… Денис, имеющий меня так, как хочет он, не спрашивающий разрешения.
Ноги подогнулись, и я как подкошенная рухнула на пол душевой кабинки. Вода хлестала меня по коленкам, струилась по пальцам, а я сидела, тяжело дыша, и смотрела невидящим взглядом перед собой. Мало… Я знала, что этого мне будет мало. Развела ноги и тронула себя, всхлипнула. Возбуждение лишь немного ослабло, не было столь болезненным, но не отступило.
— Прекрати, — приказала я сама себе и убрала запорхавшие было по плоти пальцы. – Прекрати ты уже. Прекрати… — бессильный шёпот. Кажется, я всё-таки проиграла. Безоговорочное фиаско, белый флаг.
На ватных ногах я вышла из душа, взяла первое попавшееся полотенце и, обмотавшись, как была мокрая, вернулась в комнату.
— Кажется, тебе было сказано, чтобы ты привела себя в порядок, — услышала я, едва сделала шаг.
Вскинула голову и увидела сидящего на краю постели Антона. Рядом с ним, на стеклянной подставке, стоял поднос. Я так и застыла. Совершенно мокрые волосы падали мне на спину и плечи, по лицу и шее стекали капли воды.
— Я сама знаю, что мне делать, — выдавила я лишь потому, что нужно было что-то сказать.
— В самом деле? – Антон осмотрел меня с головы до ног. Задержался на сжимающих край полотенца пальцах и медленно поднялся. Не спеша, ленивой походкой приблизился ко мне и дотронулся до щеки тыльной стороной ладони. – А мне кажется, ты понятия не имеешь, что тебе делать, — вкрадчивым голосом заговорил он. – Пытаешься казаться независимой, а на деле… — пальцы его обрисовали мои губы.
Взяв за подбородок, Антон заставил меня приподнять голову и посмотреть ему в глаза. Покачал головой.
— Отпусти, — слабо воспротивилась я и заметила, как дёрнулся в усмешке уголок его рта.
— А ты сама-то этого хочешь? – спросил он и, склонившись, собрал губами капли воды с моего виска. – Хочешь, чтобы я тебя отпустил, Анечка?
— Д-да… — запнувшись, выдохнула я, прикрывая глаза. Губы его были тёплыми, каждый невесомый поцелуй вызывал дрожь.
— Уверена? – снова его вкрадчивый голос.
Я сглотнула. Антон накрыл ладонью мою кисть, прошёлся пальцами до локтя и, обрисовав его, добрался до плеча.
— Так уверена или нет, Аня? – сжал подбородок сильнее.
Стоило мне приподнять веки, я наткнулась на его взгляд. Васильковая радужка стала темнее, в зрачках тлели угли.
— Уверена, — рвано выдохнула я. Пальцы его исчезли.
Плечи обдало холодом, капля воды с волос упала на грудь. Антон больше не касался меня – стоял в метре и просто смотрел. Всё моё нутро пронзило разочарование. Нет! Нет, не уверена! Именно это захотелось закричать мне, когда я поняла, что настаивать он не собирается, но я сдержалась.
— Твой завтрак, Анна, — кивком указал он в сторону постели.
Я безотчётно посмотрела на поднос, после на Антона. Облизнула губы и заметила, как сверкнули его глаза.
— Чай с липой и мёдом, — уголок его губ снова дёрнулся. – Всё, как ты любишь.
Больше ничего не сказав, он развернулся и вышел из номера, я же на подгибающихся ногах дошла до постели и буквально рухнула на неё. Взяла чашку и, понюхав, сделала глоток. И правда с липой и мёдом…
