Коннолли решил не вдаваться в словарные тонкости.
– Дай-ка мне этой коровы, – сказал он, подставляя тарелку. Под загадочным ярлыком, как оказалось, скрывался обыкновенный бефстроганов.
Стараясь не запачкать прокатный костюм, Патрик вернулся к столу.
– Решила сесть на диету? – осведомился он, наблюдая, как Лика доедает птицу. – Не мори себя голодом, ты и так неотразима.
– Для кого это, интересно? – Лика выплюнула косточку.
– Для всех, – коротко сказал Патрик и подмигнул. Лика вытерла руки салфеткой и отодвинула тарелку.
– Ты вроде бы не успел выпить, – нахмурилась она. – Или это переодевание ввергло тебя в такую эйфорию?
– Отчасти, – сказал Коннолли, приступая к еде. – Я надеюсь, что теперь, когда я напялил на себя этот костюм, ты будешь разглядывать и меня, а не только одного Вика.
– Что за ерунда! – воскликнула она, вспыхнув. – Ты что, ревнуешь?
– Нет, просто констатирую факты. С некоторых пор ты воспринимаешь его… внештатно.
– Вот как! И в чём, по-твоему, это проявляется?
– Ты ведёшь себя с ним не так, как раньше.
– Глупости.
– Ты стала конфузиться перед ним. В экспедиции ты не конфузилась.
– Я за собой этого не замечала. Возможно, это оттого, что я на чужой планете.
– Лика, – сказал Коннолли, – враньё – не твоя профессия.
Лика метнула на него полный бешенства взгляд.
– Ты сюда пришёл есть или издеваться? – негромко, раздельно проговорила она.
Несколько секунд Патрик глядел ей прямо в глаза.
– Лика, – сказал он, – не пытайся его захомутать. Из этого всё равно ничего не выйдет.
– Я и не пытаюсь, – бросила она и отвела взгляд.
– Надеюсь, вы не станете бить меня ногами, – раздался позади них весёлый голос Лаи, – за то, что я заставил вас так долго ждать? Разрешите представить: мой племянник, Доран Лаи.
Его спутник крутнулся на каблуках и звонко рассмеялся. Это был тощий парень с необыкновенно живым и подвижным лицом; в прошлый раз Лаи говорил, что ему четырнадцать лет, но по виду ему можно было дать все восемнадцать. Впрочем, так и должно было быть, ведь век барнардцев недолог – для них нормально умирать в пятьдесят-шестьдесят. Несмотря на землистую смуглоту и удлинённый разрез глаз, он выглядел менее экзотично, чем его дядя – благодаря довольно высокому росту и молодёжной причёске (каре тяжёлых чёрных волос, разделённых пробором). Доран явно чихать хотел на дресс-код обеих планет – на нём был подпоясанный балахон без рукавов, феерически оранжевого цвета, который при движениях распахивался, открывая чёрные холщовые штаны, похожие на джинсы.
Столкнувшись взглядом с землянами, Доран снова засмеялся – на этот раз смущённо.
– Он не знает земных языков, – пояснил Лаи. – Говорил же я ему – учи маорийский!
Он с размаху шлёпнул Дорана ладонью между лопаток и усадил его на стул. Доран с нескрываемым любопытством посмотрел сначала на Лику, потом на Коннолли в барнардском костюме, а затем повернулся к Лаи и выпалил какой-то длиннейший вопрос. Лаи сморщил нос и ответил ему не менее длинной репликой. Речь барнардцев, состоявшая почти исключительно из отрывистых придыханий, на слух землян вообще не казалась членораздельной. И только по мимике, сходной на двух планетах, можно было понять, что Лаи отшучивается.
– Доран спрашивал меня про марсианскую экспедицию, – сказал Лаи. – А мне никак не удаётся втолковать ему, что ничего особенно героического я там не совершил. Только злоупотребил гостеприимством порядочных людей и поставил их на уши, притом без всякой необходимости.
