– А вот это уже интересно, – присвистнул Крячко. – Игорный бизнес. А вы знаете, Ирина Сергеевна, что эта сфера одна из самых опасных для жизни человека. Почти настолько же опасная, как наркотики или торговля оружием.
Ирина до боли закусила нижнюю губу, отчего та стала совершенно белой. Ее и без того большие карие глаза сделались еще больше и округлились.
– Вы хотите сказать… – она запнулась. – Хотите сказать, что Витю убили из-за этого?
Гуров бросил недовольный взгляд в сторону не в меру разговорившегося соратника, а затем, вновь обратив свое внимание на хозяйку квартиры, с сокрушенным вздохом произнес:
– Мы ничего не хотим сказать, Ирина Сергеевна. Не забывайте, официальная версия смерти вашего мужа – самоубийство, и пока она нисколько не изменилась. А мы привыкли придерживаться фактов. Вот если… – Он так и не дал ей понять, что могло означать это его многозначительное «если», живо вернувшись к прерванной теме разговора: – Поясните нам, что значит – «он был учредителем в некотором роде»…
Ирина все же сошла со своего места, переместилась в направлении второго пустующего кресла и устало опустилась в него.
– Я не знаю подробностей. Честное слово. Просто, как я уже сказала, он вкладывал сбережения…
– Это я понял, – оборвал женщину Гуров. – А что за сбережения, Ирина Сергеевна?
– Не знаю, – снова, как попугай, повторила она и несколько раз приложила уголок носового платка к векам. Сначала к правому, потом к левому. – У Вити уже были кое-какие сбережения, когда мы поженились. Вот с ними он вроде и подался к старому своему приятелю, который, ну как бы это выразиться… Держит это казино, что ли?
– «Романтик»?
– Да.
– А имя приятеля вы знаете?
– Миша. Миша Храмов.
Крячко посмотрел на Гурова, но тот только пожал плечами. Фамилия Храмов ему ни о чем не говорила. Он слышал ее впервые.
– Постойте. – Ирина порывисто поднялась с кресла. – Если это поможет делу, я могу вам дать и домашний адрес, и телефон Михаила. У Вити все это было записано. Я знаю где.
– Давайте. – Гуров тоже покинул мягкий пружинный диванчик. – А мы пока заглянем в ванную комнату. Если вы не против, конечно.
– Нет-нет, разумеется.
Некая необъяснимая, поселившаяся в глубине души надежда, казалось, придала Ирине дополнительных сил. Она буквально выпорхнула из гостиной и скрылась в направлении спальни. Крячко проводил ее взглядом и покачал головой.
– Дохлый номер, Лева, – уверенно изрек он. – Я ведь так сразу и сказал. Разве нет?
Гуров улыбнулся:
– Да. Но только пару минут назад ты, кажется, говорил еще что-то про опасности игорного бизнеса…
– Ну, это я так, – стушевался Станислав.
– К слову.
– Типа того.
– Зачем же вселять в женщину лишние надежды, – пожурил его напарник. – Нехорошо это, Стас. Очень нехорошо. Но, как известно, слово – не воробей. Я так мыслю, что пообщаться с этим Мишей Храмовым нам придется. Во всяком случае, для успокоения совести.
Крячко хотел было что-то возразить на это, но не успел. Гуров уже повернулся к нему спиной, вышел в прихожую и направился в сторону ванной комнаты.
Результат был таким, каким и ожидал его увидеть полковник. Следов вчерашней трагедии не осталось. Ни одного. Тело увезли в морг, а добросовестная Ирина Климентьева после этого уже тщательно все вымыла и убрала. Сама ванна, а также кафель на стенах и на полу блестели, как начищенная бляха рядового салаги. Гуров шагнул в центр небольшого помещения и внимательно огляделся. Крячко остался топтаться на пороге.
