Он говорил эти милые глупости, пытаясь ее развеселить. А она все не верила. Этого не могло быть. Он снова упал, словно с неба. Снова протянул руку и ее поднял. Почему? Не понимала.
Монгол вышел на несколько минут, вернулся с халатом из душа.
– Больше я ничего не нашел. Тебя нужно одеть. Доктор сказал, что через несколько часов будет кризис. Должна вспотеть, нужно будет сделать еще укол. А пока поесть. Я сам тебя покормлю.
Только тут Марина вдруг заметила, что обнажена, и мучительно застеснялась. В таком виде он мог видеть ее лишь в минуты страсти, а тогда смотрят не глазами, а чувствами. А тут – все как есть: голенастая как цапля, нескладная. А этот мужчина ее еще и раздевал, освобождая от грязной и мокрой одежды. Чудовищно. Застонала и закрыла лицо руками.
– А теперь-то что? Фантазерка! Я не умею одевать халат с препятствиями. И имей в виду – я держусь из последних сил. Не видел ничего сексуальнее голой, больной и беспомощной Марины, – он был серьезен.
Дрогнувшей рукой провел по шее от волос и до плеча, заглянул в глаза. Этот его потемневший жадный взгляд она уже знала. Стало вдруг легче и теплее. Антибиотик помог, не иначе.
12. Строго следуя рецепту
Всю ночь Арат был с нею рядом. Переодевал, обтирал, осторожно поил. Колол уколы, забавно хмуря брови и ругая ее за застенчивость. Вытирал со лба пот, переодевал. На руках носил в туалет и обратно. Все это он делал с невероятно трогательной нежностью, целуя в лоб, касаясь висков губами. Трепетными движениями переворачивая, ложился сзади, обнимал, закрывая собой как щитом от слабости, от болезни, от всех страхов ночи.
Такое с ней было в последний раз в далеком детстве, где были мама, не отходящая от болевших дочерей ни на шаг, и отец, готовый за них с Лизой взять и разрушить весь этот мир.
Лиза, кстати, звонила на телефон Марины еще вечером. В пылу яростной уборки Арат нашел на полу кухни разряженный аппарат и поставил его на зарядку. Включившийся экран продемонстрировал кучу звонков от Алекса и Лизы, один принятый от красноречивого “Г.” и еще вызовы от непонятного Соболя, названивавшего Марине весь вечер накануне. Ну ладно, не весь – всего несколько звонков. Но ревнивая крыса заскреблась вдруг в груди, настойчиво требуя вывести “Соболя” на чистую воду.
Соболь – это фамилия? Сразу представился высокий смуглый мужчина, чем-то похожий на его сокурсника – венгра Зиге с потрясающей фамилией – Энгельс. Внутри что-то напряглось. Ого! Он умеет ревновать? Не стоит. Не Марину. Кто он для нее? Лишь миг, короткий как вздох.
Лиза снова позвонила. Марина спала очень крепко, спокойно, разметавшись на постели, улыбаясь чему-то во сне.
Подумал, поднял трубку. Еще накануне вечером она обмолвилась: “Если будет звонить сестра или Алекс, ответь. О тебе они знают”.
Арат проговорил с Лизой минут сорок. Долго слушал, не перебивая, лишь усмехаясь. Ушел наверх, только обрывки слов доносились, а встать и подслушать сил у проснувшейся в это время Марины еще просто не было.
А монгол общался с сестрой этой девушки и удивлялся. С женщинами у него никогда еще не было таких разговоров. Словно его – агента вражеского государства – аккуратно раскрыли, обезвредили и профессионально перевербовали. Уже на десятой минуте разговора монгол был согласен умереть во славу их мира, мира прекрасных Марин и мудрых Лиз. Тоскливо подумалось: “Это я еще с родителями их не знакомился!” Еще? Вот это поворот! Его подлое подсознание собралось зайти так далеко? Конечно, все это – коварное влияние Лизы. Или того дыхания рядом, вчера так правдиво шептавшего: “Арат”?
