– Ну нет же! Это жираф!
Надо признать, таланта к рисованию у сына нет от слова совсем. Он отлично собирает конструктор, быстро бегает и обладает феноменальной памятью, но вот художественными навыками не одарен. Что ж, каждому свое, как говорится.
– Ах да, жираф, – исправляюсь. – С очень-очень длинной шеей.
– Да, – Алекс довольно кивает.
– Вы оба молодцы, – приобнимаю двойняшек. – Мне так нравятся ваши рисунки.
– Спасибо, мамочка! – звонко чмокают меня в обе щеки.
Вот это я понимаю, достойное завершение сложного дня. Когда я с детьми, на душе неизменно становится легче.
– Сонь, пошли, – в дверях появляется мама. – Я тебе уже наложила.
– А ребятам?
– Они поели. Буквально за полчаса до твоего прихода.
Споласкиваю руки и бреду на кухню. Тесное общение с мамой хорошо еще и тем, что по будням я могу рассчитывать на горячий домашний ужин.
– Ну, как дела на работе? – родительница ставит передо мной тарелку с ароматными голубцами.
– Да нормально. Особых новостей нет.
Я предпочитаю не посвящать маму в рабочие сложности. Помочь она все равно не поможет, а вот распереживается будь здоров.
– Ясно, – садится напротив. – С Мироном давно разговаривала?
Внезапный интерес к персоне моего бывшего мужа удивляет. Мы с Мироном разошлись почти четыре года назад, и с тех пор наше общение носит чисто эпизодический характер.
– Давно. А почему ты спрашиваешь?
– Не знаю, Сонь, – неопределенно поводит плечами и вдруг выдает. – Тебе не надоело жить одной?
Ну приехали. Походу, меня ожидает очередная лекция на тему моего постыдного одиночества. Разумеется, я и сама знаю, что личная жизнь сейчас не на пике, но обсуждать это с родительницей выше моих сил.
– Мам, я не одна. Я живу с детьми.
Ну а что? Прикинуться дурочкой – не худшая стратегия.
– Это понятно, – закатывает глаза. – Ну а как же мужчина? Неужели ты не хочешь полноценной семьи?
– Ну ты же живешь без мужчины, и ничего.
– Я вдова, – выдает с апломбом.
– Ну а я разведенка с прицепом, – пожимаю плечами. – Не самый ликвидный товар на рынке одиноких женщин.
– Соня! Ну зачем ты так? – делает оскорбленный вид.
– Ну а что, мам? Я всего лишь говорю правду. У меня двое малолетних детей, и я выше крыши загружена работой. Вряд ли в ближайшее время мне светят какие-либо отношения.
– Зря ты все-таки с Мироном разошлась, – вздыхает.
Начинается.
– Мам, ты же знаешь, что он сам ушел! – вспыхиваю. – Или мне нужно было его наручниками к батарее пристегнуть?!
– Ну почему сразу наручниками… Просто похитрее нужно было быть. Поласковее. Мужчины ведь крайне примитивны. Им нужно знать, что их любят.
Окунаться в воспоминания четырехлетней давности неприятно, но они сами накрывают меня с головой. Мама права, наш с Мироном брак распался в большей степени по моей вине. Вот только причина вовсе не в том, что ему не хватало ласки.
Просто дети, которых он так ждал, оказались не его.
И факт моего предательства, на которое он поначалу был готов закрыть глаза, снова предстал перед нами во всем своем ранящем безобразии.
Когда двойняшки только родились, было совершенно непонятно, на кого они похожи. Ну, то есть рыжие шевелюры однозначно выдавали мои гены, но вот от Мирона там не было и следа. Первый год муж пребывал в уверенности, что это его дети. Ведь я специально подделала результаты ДНК-теста. Я правда хотела, чтоб он был их отцом.
Однако, чем взрослее становились двойняшки, тем больше походили на человека, чье имя в нашем доме было под запретом. Они становились маленькими копиями Максима Багирова. Те же глаза, те же носы, те же характерные подбородки. Они от него даже родимое пятнышко унаследовали.
