— На ней было Подчинение? Или нет?
— Скорее всего, нет, но даже если да — в ту ночь она его разорвала. Это нелегко, но возможно, если разорвать связи с родом, отказаться от имени. Ты же говорил тогда, что стал ощущать Риш, как мёртвую.
— Да. А ты не верила…
— Я и сейчас не верю, — призналась Эмирин с грустной улыбкой. — Ни про Триш, ни про Велдона. Тем более про Велдона… Хорошо, что я не видела, как он горел.
— Безусловно. Хотя там не было ничего страшного, просто с одного из окружающих площадь зданий сорвался огромный цветок из огня, пролетел площадь и опустился на императора бутоном вниз. Даже красиво, если не знать, что это.
— Если не знать, что это… — эхом повторила она. — Наверное. Пойдём обедать?
— Да. Кстати, как Дамир?
На этот раз она ответила честно.
— Ему сложно, но он выдержит.
— В конце концов, во всём этом есть и положительное — больше покушений не будет, проклятье снято, можно жить дальше, — заметил Риланд нарочито бодрым голосом, двигаясь по направлению к выходу из тронного зала. — Так что… Хорошего перерождения Велдону.
— Хорошего перерождения, — тихо повторила Эмирин традиционную фразу и порадовалась тому, что Риланд идёт впереди спиной к ней и не видит, как её перекосило.
Наследный принц Дамир
За ужином в столовой царило тягостное молчание. Почти никто не разговаривал и уж тем более не смеялся, многие косились на бледную и мрачную Даниту, да и на пустующее место Шайны посматривали. О том, что произошло на стадионе, знали уже все без исключения, и Дамир не представлял, как другие студенты, не подозревающие о знакомстве Шайны с императором, объясняют её внезапную инициацию после известия о смерти его дяди. Скорее всего, эти события всё же не связывают — слишком невероятная история. Думают, у неё что-то случилось просто само по себе.
— Кстати, — сказал вдруг Эван, на которого Дамир в этот вечер вообще старался не смотреть на всякий случай, — я забыл вам сообщить. Хотя сейчас, наверное, не время, но… В общем, через неделю я уезжаю в Гротхэм до конца года. По программе обмена студентами и преподавателями. От нас едут десять студентов и пять преподавателей, от них тоже.
Больше всего шокирована была Данита, она даже побледнела ещё сильнее.
— А-а-а… — протянула жалко, растерянно, — а почему в середине года? Я думала, все подобные программы уже завершились…
Вот интересно, что ответит этот «хамелеон»?
А ничего он не ответил. Что же, грамотно — не знаешь, что врать, так и говори, что не знаешь.
— Понятия не имею, — пожал плечами Эван — не Эван. — Это не у меня надо спрашивать. Мы с неделю назад анкеты заполняли, тестирование проходили, меня выбрали как одного из десяти. Отказаться я не могу, по крайней мере без уважительной причины. «Не хочу ехать» — причина неуважительная. Да ладно, что вы так скисли? Это же не навсегда, в следующем сентябре обратно вернусь.
Данита жалобно шмыгнула носом.
— Я буду скучать, — призналась она, да так искренне, что и у Дамира, и у Дин, и даже у Эвана вытянулись лица. — Я к тебе привыкла…
Лица тут же втянулись обратно. «Привыкла». Шикарное признание в любви, но, как теперь понимал Дамир, «хамелеону» так было даже легче, иначе совесть бы заела. Ну, если она у него вообще есть. Всё же подобные перевоплощения, скорее всего, предполагают почти полное её отсутствие.
— Нит, ты оглянуться не успеешь, как я вернусь, — сказал Эван успокаивающе, взял Даниту за руку и поцеловал ладонь. Нежно, но без лишнего трепета. — Да и преподаватели не дадут заскучать, столько назадают, что вообще забудешь меня через пару месяцев.
