…А еще – там стоял коленопреклонённый человек.
Руки его были связаны; на груди, средь запылённой одежды, сияло нечто серебряное, похожее на крест. А позади, в густой тени от постройки, виднелись три фигуры: высокие, закутанные во мрак…
Пленник стоял с закрытыми глазами и, низко склонив русоволосую голову, бормотал что-то тихим, полным приглушённой ярости голосом. Барон Ридделл молча шагнул вперёд. И остановился, лишь стоило человеку поднять на него взгляд.
Сверкнули блестящие, как у безумца, голубые глаза. Губы скривились в судороге-улыбке.
– А вот и колдун, – словно выплюнул человек и засмеялся – сипловатым, каркающим смехом.
На лице Джеймса Ридделла не дрогнул ни единый мускул.
– Твоё имя.
Пленник задрал подбородок ещё выше, бросил с непонятным вызовом:
– Я из семьи Хенли!
– Вижу, – медленно кивнув, спокойно и холодно произнёс барон, перед тем, как повернуться к стоящему неподалёку Лерою. – Выживший. И, к тому же, Хенли… Как ты мог допустить такое?
Лерой обезоруживающе улыбнулся.
– Моё первое дело, милорд. Никто не идеален.
Помучив его тяжёлым взглядом ещё некоторое время, барон опять воззрился на пленника.
– Значит, все эти годы о Хокклоу рассказывал ты… И поиски проводил – тоже… – уронил Джеймс Ридделл. Потом спросил, будто бы самого себя: – Сколько же лет было тебе? Тогда?..
Пленник тряхнул головой и оскалился.
– Я был молод. Но помню и крылья… И пламя! – прорычал он, дёргаясь вперёд, к барону. Лерой предостерегающе зашипел, трое чёрных фигур беззвучно метнулись ближе.
Но Джеймс Ридделл не отступил.
– Что ж. Ты долго искал, – словно не услышав последних слов, не увидев произошедшего, промолвил он.
– И хорошо готовился!
– Вряд ли хорошо, раз ты здесь.
Пленник содрогнулся от бешенства. И вдруг взорвался:
– Мы ведь отдали тебе самое лучшее! Самое дорогое, что у нас было!..
На лице Джеймса Ридделла что-то мелькнуло. Пропало. Губы едва шевельнулись.
– Безусловно, – прошептал он.
По щекам Хенли уже струились обильные слёзы. Он плакал, не скрывая этого, но взгляд его – лютый, горестный – ни на миг не отрывался от барона.
– Я знаю, кого ты прячешь за этими лесами, среди этих проклятых башен… – внезапно скрежетнул Хенли.
Барон Ридделл ничего не ответил, и только глаза его нехорошо сузились.
– Потому что я видел… Девушку на стене! – со злым торжеством закончил пленник.
– Ну а я, – неторопливо сказал Джеймс Ридделл, – буду последним, кого ты видел.
И поднял правую руку.
Ярчайшая, фиолетовая вспышка. Стремительная молния, что сорвалась с затянутых в перчатку пальцев и с жужжанием врезалась человеку по имени Хенли в самые глаза. Вой, поднявшийся следом, взвился до небес. Пленник рухнул лицом вперёд и неистово закорчился от боли.
Барон опустил ладонь, окутанную фиолетовым туманом. Отвернулся.
– Найди всех, кто знает хоть что-либо ещё. Уничтожь всех разносчиков слухов и все улики, – металлическим, бесчувственным голосом приказал он Лерою, глядя на слугу через плечо. – А с ним… – взгляд серых, беспощадных, как сталь, глаз на краткий миг обратился в сторону раненого Хенли, – …ты знаешь, что делать.
Джеймс Ридделл повернулся, собираясь уйти. И тут случилось несколько вещей сразу.
Хенли дёрнулся, сбрасывая верёвки с рук; в ладони его блеснуло остриё. Вскинув обезображенное огнём лицо, ориентируясь лишь на слух, он кинулся на спину барона в последней, отчаянной атаке измученного зверя.
Беззвучное: «Берегись!» застыло на губах омертвевшей от ужаса Дайаны. Но наперерез бывшему пленнику успела метнуться одна из тёмных фигур. Барон уже оборачивался, когда раздался странный звук.
