На кухню вползают два костлявых зомби женского пола, лысое и рыжее. Пока первое, очумело мотая головой, пытается стащить кусок вареной свинины из-под носа бдительной Викусика, второе пытается ошпарить себя из чайника. Ну Довлатова-то понятно, обычная смертная неосапиантка, а вот как Лариса Ивановна, будучи «чистой», так умоталась – это загадка всех загадок. Разгадывать я её не буду, потому как сам агент внешний, а в местной кухне не шарю. Какая тут санта-барбара творится – не знаю и знать не хочу.
– Витя, ты же сегодня выходной? – вкрадчивым, как удар воровской финкой по ребро, голосом спрашивает Кладышева на всю, мать её, кухню.
Если твоя женщина – ушибленная на весь мозжечок мазохистка, то время от времени она обязательно будет стимулировать у тебя желание наказать её по полной. Если, при этом, она еще и регенератор, способный выдержать (и получить удовольствие!) от вещей, выходящих за рамки… ну, буквально всего, то, поздравляю, товарищ – твоя жизнь никогда не будет скучной.
Объясняю для тех, кто не понял – Витя единственный, кто способен в разумные сроки выбраться с такой глубины. Супербункер под Стакомском недоделан, тут нет сквозного лифта от верха и до низа, даже у китайцев, у которых мы сейчас квартируем. Соответственно, Витя Изотов на выходном – это раб лампы, способный выполнить все ваши сокровенные желания, от киселя в брикетах до сливок в треугольничках…
Попытка притвориться мертвым ничего не дала – подскакавшая ко мне бодрым слоником Викусик наклонилась, обдавая мои органы чувств неповторимым ароматом хорошо поработавшей гигантской девчатины, а затем переспросила полным истовой надежды голосочком:
– Витя, ты правда сегодня… свободен? Правда-правда?!
Всё, приехали. Сливайте воду. Отступать некуда. Врать бессмысленно. В правый, еще не до конца проснувшийся глаз, мне уже смотрит еще жующая Онахон (или Охахон?) сожравшая всю печенюшку в одно жало. Умоляюще, причем. Мать вашу, ну чего вам не хватает? Жратвы полно, вода чистая как слеза младенца, река в двух минутах отсюда, фильтры новейшие, табака полно, кофе, чай, крупы, мясо – всё есть!
– У него первый выходной за три месяца, а вы ему даже проснуться не даете?! – сварливый старческий голос показался мне лучшим звуком на этой грешной земле, – У вас совесть есть, людоедки?!
– Пока он там на воздусях пребывает, мы тут вкалываем, как сучки грешные…, – бурчание Ларисы Ивановны (ох и бесится же девчонка, когда я её так вслух называю!) тут же призвало гнев Цао Сюин на её рыжую голову.
Тут еще вдобавок заглянувшая в казан Кладышева поняла, что кто-то невидимый и лысый нехило так уже отожрал мяса, тут же подняв вой и начав воинственно размахивать половником. Последний попал по моей кружке, опрокидывая достаточно тяжелую вещь ребрышком донца на мизинчик товарища Виктории Антоновны Ползуновой, в быту Викусика. Тонко всхлипнув, девушка резко нагнулась пожалеть ударенное, вжухнув лбом по пролетающей мимо Охахон. Узбекская фея не могла не подчиниться законам физики, но и не проиграла им вчистую, поэтому, вместо удара об пол, отправилась в стремительный полёт, закончившийся точно в паху её любимого мужа, вновь заходящего на кухню в уже одетом состоянии. Паша, вымученно выдохнув вообще весь воздух, обнял руками ударенное и мирно ссыпался на пол. Тут же раздались звуки задыхающейся женщины – кто-то невидимый подавился куском ворованного мяса…
