Доехали быстро, но было бы еще быстрее, если бы Булатов не отвлекал водителя угрозами в стиле: «Хоть одна царапина на моей крошке, и держаться за руль нечем будет». Он тоже нервничал, но похоже любил пощекотать нервишки. Иначе на каждом повороте мы бы не глотали судорожно воздух, во все глаза смотря на опасную близость других машин.
Чертовы гонщики. И чего ради — квартира Игоря, как оказалось, находилась в пяти минутах езды от универа. Можно было пешком, но лихачи не любили попусту разминать ноги.
Поднялись в квартиру также — шумно, быстро и дружно. Я не знала, оттого ли, что страх сплотил, или просто вихрь свежего воздуха навел в мыслях суету, однако неловко больше не было. Скорее непривычно и до покалываний на кончиках пальцев волнительно.
Двухкомнатная квартира, отделанная в классическом стиле, встретила нас темнотой из-за зашторенных окон. Сразу с прихожей угадывались очертания кухни и ванны, на серых обоях красовались плакаты каких-то музыкальных групп. Вроде и просторно, но особо не разойдешься — мебель громоздкая, такая, что на одном диване может вся наша компашка развалиться.
Мы разделись. Пока я с разрешения хозяина квартиры разглядывала корешки книг, занявших почти половину шкафа, Игорь заказывал еду и напитки. Созвонился с друзьями, послал Макса на кухню, чтобы тот подготовил бокалы, а я невидящим взглядом смотрела на популярные бестселлеры, на деле подыскивая место, куда бы присесть.
— Ты чего тут мнешься? — спросил Булатов, оказавшись за моей спиной. Он расчистил столик, сбросив цветастые фантики, пачку от сигарет и ноутбук на мягкий ковер, и водрузил несколько тарелок.
— Давай я тебе помогу, — засуетилась, испытывая двойную неловкость.
Протянула руку, намереваясь взять несколько пустых стаканов, но успела только коснуться холодного стекла, причем мельком. От дрожи пальцы соскочили на горячую ладонь Макса, который вдруг вздрогнул и ослабил хватку. Резкий рывок и грохот, бьющий по перепонкам.
А потом звон битого стекла…
— Черт, прости, пожалуйста, — я затараторила, градус паники ввинтился мне в голову.
Кинулась собирать осколки. Благо, у парня реакция получше, и он успел поймать остальное, только один бокал треснул и разлетелся по всему полу.
— Чего суетишься? — хрипло бросил.
Я не видела его лица, но была уверена, что сейчас он вскинул бровь и нахмурил брови, будто мучаясь над разгадкой какого-то сложного уравнения. Судя по звукам, он аккуратно поставил оставшуюся посуду и в пару шагов оказался рядом. Я не была к этому готова, поэтому не разгибалась, судорожно мурыжа взглядом ковер.
— Слушай, — видно, пришел к каким-то выводам, — мы же с тобой во всем разобрались?
— Ага.
Выкинуть бы разбитое стекло да маленькие осколки поискать, но я не двигалась — нутро грызло какое-то странное чувство. Будто лучше сидеть на месте и не рыпаться, тогда гроза стороной обойдет.
То ли я ошибалась, то ли у Булатова инстинкты работали покруче моих — он не отставал. Спросил нарочито скучающим тоном:
— И что ты для себя поняла?
— Что воевать больше не будем, — я сглотнула.
— И потом вместе тусанём на деньги со ставок, да? — вкрадчиво так. Осторожно, будто добыча всё еще роет носом землю.
— Макс… — всего несколько букв обожгли глотку. Пепел осел на полураскрытых губах, а в затылок ввинтилась пара голубых глаз.
Только теперь не стужа опаляла. В голосе тоже больше не было холода.
