, испытали шок, увидев то, что детективы случайно обнаружили внутри, и столкнувшись с тем, что такие ужасные события оставались нераскрытыми так долго. В качестве рационального объяснения было признано влияние перемен, которые в то время постоянно сотрясали Чикаго. В такой суматохе работа молодого и симпатичного доктора не могла привлечь к себе внимания. Но по прошествии времени даже трезвомыслящие мужчины и женщины начали размышлять о нем менее рационально. Он описывал себя как дьявола и утверждал, что его физическая оболочка начала изменяться. Довольно странные события стали происходить с мужчинами, которые привлекли его к судебной ответственности, из-за чего он постарался, чтобы его оправдания звучали почти правдоподобно.
Для людей, предрасположенных к вере в сверхъестественное, смерть старшины коллегии присяжных послужила убедительным доказательством.
* * *
Нога Бернэма болела. Палуба едва заметно вибрировала. Неважно, в какой части корабля находишься, везде чувствуешь силу двадцати девяти котлов «Олимпика», передаваемую обшивкой корпуса. Постоянное напоминание, что находишься на борту корабля, винты которого рассекают голубую гладь океана, хотя в этот момент можно находиться где угодно – в своей каюте, в обеденном зале, в курительном салоне, и это несмотря на непрекращающиеся усилия команды и обслуживающего персонала придать этим помещениям такой вид, будто они были перевезены сюда из Версальского дворца или из особняка аристократа времен короля Якова VI.
Бернэм и Миллет были одними из немногих строителей выставки, еще остававшихся в живых. А сколько их соратников уже ушло из жизни… Олмстед и Кодмэн, Макким, Хант. Таинственным образом исчез Артвуд. Не говоря о первой потере, которую Бернэму и сейчас трудно было осознать. Скоро вообще не останется ни одного из тех, кто видел выставку своими глазами.
Кто еще остался в живых из главных строителей, кроме Миллета? Только Луис Салливан [22]: озлобленный, с постоянным перегаром, негодовавший, когда это замечали, он в то же время не гнушался заглядывать в контору Бернэма перехватить в долг деньжат либо продать картину или карандашный эскиз.
Фрэнк Миллет, по крайней мере, все еще производил впечатление здорового и сильного человека, брызжущего простым добрым юмором, которым он так успешно скрашивал долгие ночи во время строительства выставки.
Вернулся стюард с изменившимся взглядом. Он извинился и сказал, что все еще так и не смог отправить послание. На этот раз у него хотя бы было объяснение. Корабль, на котором плыл Миллет, потерпел крушение. Он сказал, что «Олимпик» в данный момент идет на максимальной скорости на север, чтобы оказать помощь судну, терпящему бедствие. Капитану дан приказ принять на борт пострадавших пассажиров и оказать им помощь. Больше он ничего не узнал.
Бернэм пошевелил ногой, вздрогнул и стал ждать дальнейших известий. Он надеялся на то, что, когда «Олимпик» наконец-то достигнет места, где находится терпящий бедствие пароход, он разыщет Миллета и услышит от него, что за непонятная история могла произойти с таким судном во время рейса. В тиши каюты Бернэм открыл свой дневник.
В эту ночь он вновь мысленно, с еще большей ясностью увидел перед собой выставку.
