В этом месте моего повествования, следователь закурил следующую сигарету.
– Продолжайте, продолжайте!
И я продолжил.
– Такого секса я не имел никогда и ни с кем. Красавица, девственница, слепая молодая девушка удовлетворяла, как свои, все мои сексуальные желания, даже самые похотливые, самые запретные, самые неоднозначные, радуясь этому необыкновенно, улыбаясь и светясь от счастья, и требуя еще и еще, новых и новых моих фантазий. Помню, я чуть не умер от счастья.
Глаза следователя округляются, он слушает меня, раскрыв рот.
Не без удовольствия, я продолжаю:
– Но я получал не одно, а несколько наслаждений.
– Ну и?
– Во-первых, я получал прямое сексуальное наслаждение, оно – самое маленькое из всех далее следующих. Это – раз.
Делаю паузу.
– Ну и? Что есть большее того?
– Во-вторых, я ощущал, что Маша несказанно радуется, исполняя каждое мое желание. Оно для нее – как ее собственное. Я для нее – даже больше, чем любимый ребенок. Я для нее – как она сама, только находящаяся в другом теле. Я понимал, что она балдеет, она тащится, она – на седьмом небе от счастья, делая то, что я хочу, для меня. И она была во мне, мои желания – ее собственные. И я с благодарностью принимал ее любовь, ее подарки, ее неловкий девичий секс, который она мне давала, и собственный оргазм, предназначенный для нее. Я знал, что она получает огромное удовольствие от этого, гораздо большее, чем я сам. Именно оно, это ее удовольствие – самое важное для меня, самое большое и значимое, самое радостное – ведь я люблю ее, больше всего на свете. Я радовался тому, что она счастлива. Я радовался тому, что доставил ей этот восторг – любить другого, не пропадая в «черной дыре» своих собственных иллюзий. Я радовался тому, что стал причиной счастья любимого человека. Это два.
Я перевожу дух.
Он растерянно спрашивает:
– Есть и три?
– Конечно! Она радовалась моему счастливому моменту «номер два» – ведь это она стала причиной моего неземного восторга. Ведь она любила меня, больше себя самой и жизни. Я был счастлив от ее последней радости намного больше, чем от первой. Это три.
Следователь трет кулаками глаза.
Я продолжаю:
– Есть ли конец этим взаимным проникновениям – в наслаждении, в любви и заботе? Она была на седьмом небе от моего счастливого момента «номер три». Я был в диком восторге от того, как она выражала свое неземное удовольствие, этим обстоятельством. Это четыре. Есть и пять, и шесть, и – до бесконечности, насколько хватит духа принять этот волшебный нектар, и не лопнуть от удовольствия, не умереть от разрыва сердца, рвущегося навстречу любимому человеку. Я был счастлив за нее, она – за меня, на каждом новом этапе близости, – седьмом, восьмом, десятом, взаимное наслаждение неконтролируемо росло, доводя нас до безумного трепета и экстаза. Мы были как зеркала друг для друга, в которых отражение нашей безумной любви бесконечно множилось.
Следователь смотрит на меня с опаской.
Я завершаю:
– То же самое чувствовала и Маша – по отношению ко мне. Простое наслаждение от секса со мной – это раз. И – так далее, два, три, четыре, десять – вплоть до полного слияния наших миров.
Ему нечего добавить, и он не знает, о чем меня спросить.
Неловкая ситуация. Глядя куда-то в угол, он грустно прячется за рифмованные строки:
– Увы, тому, кто не способен заменить
собой весь мир, обычно остается
крутить щербатый телефонный диск,
