– Тебе холодно?
Он убирает руку, но я все равно не поднимаю голову, так и сижу, уткнувшись носом ему в грудь.
– Нет, – говорю, – наоборот.
– Макар, в машине жарко.
– Да, шеф.
Наверное, он понизил температуру кондиционера – или как там это называется в иномарках? – и я едва сдерживаю смешок. Мне жарко не потому, что лето, не из-за температуры в машине, мне жарко из-за… из-за… эм…
– Как тебя зовут?
– Я думал, ты спросишь после свадьбы.
Он не улыбается, но я вижу смешинки в его глазах. Все еще не могу определить их четкий цвет – не карие, не черные, похоже на синеву наступающей ночи. Впервые вижу такой оттенок – наверное, виной освещение.
– Ярослав.
– Яр, – произношу я, мне нравится его имя. Я думаю, он спросит мое, но он молчит, всматривается в мои глаза и молчит, а смешинки так и кружатся в наблюдающей ночи.
– Больше ничего обо мне не хочешь узнать?
– Что, например?
– Кто я? Чем занимаюсь? Сколько зарабатываю?
Он продолжает шутить насчет свадьбы, я притворяюсь, что верю, но одно дело строить из себя наивняк и другое – полную дурочку.
– На тебе брюки от Армани, рубашка Стефано Риччи, перстень с массивным камнем – черный бриллиант? Нет? В камнях и часах не разбираюсь, но камни в часах похожи на те, что в перстне. От тебя за версту несет богатством и властью. Логично предположить, что ты зарабатываешь достаточно.
– И логично предположить, что ты отметила все это до того, как сделала мне предложение.
В его словах нет вопроса, нет осуждения, я не обязана перед ним оправдываться, даже если и так. Чувствую, что лучше смолчать, но есть такой неизлечимый изъян, как язык без костей, поэтому я говорю в лоб:
– Увы, через бамбуковую стену кабинки в баре слышно великолепно, но видно отвратно. Да и во время поцелуя я видела все как в тумане. Но в машине ты близко, думаешь о своем, твои губы не одурманивают, а я, извини, не слепая.
Ехать куда-либо расхотелось. Вот так, несколько слов, и притяжения как не бывало, врут, утверждая, что женщина любит ушами. Лучше, когда мужчина молчит, да и самой лучше помалкивать. Смотрю в окно на пробегающий наперегонки с фонарями асфальт, жду, когда Яр прикажет остановить машину.
Попросить высадить меня на ближайшей трамвайной остановке? Перебьется, да и трамваи уже, наверное, не ходят.
Подсчитываю мысленно, сколько у меня денег, и подскакиваю с криком:
– Моя сумочка!
Игнорируя все признаки близящейся истерики, Яр делает звонок по мобильному.
– Стас, где сумочка девушки?.. Не той, которую ты повез домой, – быстрый взгляд в мою сторону. – Да, той, что со мной… Понятно… – и уже мне: – Сумку взяла твоя подруга, все нормально.
Как сказать, я почему-то так не считаю. С сожалением смотрю, как проносимся мимо пустующей остановки трамвая. Попрошусь выйти из принципа – выйду, а вот дойду ли до дома? Туфли говорят «нет», гордость – «куда денешься?», я трусливо выбираю нейтралитет и говорю:
– Отвези меня домой, пожалуйста.
– Уверена?
– Да.
– Хорошо, – соглашается легко, отдает распоряжение водителю, но смотрит при этом как-то странно. Машина резко сворачивает вправо, я облегченно выдыхаю, благодарю себя за храбрость, закрываю глаза и… видимо, засыпаю.
На руках у Яра тепло, уютно, надежно, совсем не хочется просыпаться и уходить. Малодушно позволяю себе понежиться еще минутку и говорю, снова закрыв глаза:
– Второй этаж.
Тихий смешок. Не бросил, несет – странно. Прижимаюсь к нему – запах сандала с грейпфрутом. Почти мурлыча, вдыхаю, мне позволительна некая вольность, я почти сплю. Поворот, щелчок (парадное?), еще поворот, коридор. Шагов не слышно, но в ушах у меня начинает стучать. Какой поворот?! Какой коридор?! Где пролет и лестница?!
