– Серьезно?
– Да. Ни у одного, ни у другого. А ведь, кажется, они не так давно переехали в Россию.
– Не очень давно, вы правы. А они не рассказывали о своем прошлом? Родственники, учеба?
Рыбкин покачал головой.
– Никогда, насколько я помню.
– С кем они дружили в клубе?
– Не знаю. Никогда не обращал на это внимание.
– Что же, спасибо. Можете идти.
После Рыбкина было еще трое, но они ничего определенного про убитых сказать не могли. Сходились только в том, что Йорг и Бончовска часто играли друг с другом, соперничали и не раз уходили из клуба вместе.
Следующий, кого опрашивал Самсонов, заявил, что пару раз ходил с ними в бар. Его звали Антонов Петр Кириллович, и ему было тридцать с небольшим. Коротко стриженный атлетический блондин с открытым лицом и поминутно возникающей улыбкой. Это о нем говорила Кроликова, как о человеке, общавшемся с убитыми больше других.
– О чем вы говорили? – спросил Самсонов, надеясь на чудо: должны же были убитые при ком-то хоть раз упомянуть о своем прошлом.
Антонов пожал широкими плечами.
– Да о разном. О тачках, о бабах, об оружии.
– О бабах? О каких конкретно? Йорг или Бончовска рассказывали о том, с кем встречались раньше?
– Нет. Ничего конкретного. Пустой треп.
– Вы упомянули также об оружии.
Блондин кивнул.
– Да, они отлично в нем разбирались.
– Серьезно? С чего бы?
– Не знаю даже.
– А вы?
– Ну, я-то в оружейном магазине работаю, – Антонов широко улыбнулся, словно сообщил отличную новость. – Вот и зашел разговор.
– Значит, они оба разбирались?
– Ага. Просто доки, – в голосе блондина послышались уважительные нотки. – Но понятия не имею, где они так насобачились. Не спрашивал.
– Они упоминали о том, что служили в армии?
– Кажется, нет.
– Говорили о родственниках, о жизни за границей?
– Однажды Богдан сказал что-то про Югославию. Вроде бы, он там отпуск проводил.
– Один?
– Не знаю. Может, с бабой какой-нибудь.
– Почему они эмигрировали в Россию?
– А они эмигрировали? – удивился Антонов.
– Ну да. Йорг из Молдавии, а Бончовска из Болгарии.
– Вот никогда бы не подумал! Я был уверен, что они тут родились.
– Почему?
– Ну… такое складывалось впечатление. Мне трудно объяснить. – Антонов помолчал. – Да и говорили они без акцента. Очень чисто.
После Антонова в комнату вошла женщина лет сорока со жгуче-черными, аккуратно зачесанными назад волосами и руками, унизанными кольцами и браслетами всех мастей.
– Францева Азалия Викторовна, – представилась она, плавно опускаясь в кресло. От нее пахло благовониями.
– Старший лейтенант Самсонов, – отозвался полицейский, рассматривая ее. Работает в сувенирной лавке?
– Самсонов? – вопросительно повторила женщина. – Какая интересная фамилия. Невольно вспоминаешь мифического героя. Часто вам приходится разрывать пасти львам? – она улыбнулась, игриво глядя на полицейского.
– Время от времени, – ответил ей с улыбкой Самсонов. – Хотя вообще я люблю животных.
– Даже диких?
– Даже диких. Не нравятся мне только бешеные.
– А зовут вас как?
– Валера.
– Римское имя. Означает «сильный, здоровый». Очень подходит к вашей фамилии.
– Спасибо. Кем работаете?
– Угадайте. Вы же следователь.
– Продаете благовония?
– Почти. Я астролог и немного спирит.
– Кто?
– Духовидец. Слышали о медиумах и столоверчении?
– А, понятно.
– Могу и погадать. Хотите, взгляну на вашу руку? – Францева приглашающе протянула ладонь.
– Может быть, позже. Сейчас мне нужно задать вам несколько вопросов об убитых.
